Биография. Безбородко, светлейший князь александр андреевич Руководство внешней политикой

Безбородко Александр Андреевич (14.03.1747-6.04.1799), государственный деятель, дипломат, государственный канцлер (1797), обер-гофмейстер (1793), светлейший князь (1797). В 1765 был причислен к Канцелярии президента Коллегии Малороссийской и генерал-губернатора Малороссии П.А. Румянцева . Во время русско-турецкой войны 1768-74 в составе 1-й армии командовал рядом полков, в составе 2-й армии отличился в сражениях при Ларге и Кагуле, в штурме Силистрии; в качестве управляющего экспедицией походной канцелярии Румянцева вел его секретную переписку. По рекомендации Румянцева в 1775 был назначен секретарем имп. Екатерины II (до 1796). Самостоятельно изучил иностранные языки. Автор исторических сочинений: «Картина или краткое известие о Российских с татарами войнах…», «Краткая летопись Малыя России», «Хронологическая таблица замечательнейших событий царствования Екатерины II». Был личным докладчиком императрицы (до 1792) по большинству внутриполитических дел. В 1780 сопровождал ее в поездке по Белоруссии, присутствовал при ее свидании с австрийским имп. Иосифом II , вел «дневную запись» путешествия, составил инструкции для обревизования присутственных мест. В 1780 Безбородко было поручено дело о высылке в Данию членов брауншвейгской фамилии. В 1780 представил имп. Екатерине II «меморандум по делам политическим», а также записку «Сокращенные исторические известия о Молдавии». В том же году был причислен к Коллегии иностранных дел в звании «полномочного для всех негоциаций», с 1781 присутствовал в секретной экспедиции. С отделением от коллегии Почтового департамента (1782) стал главным директором почт, с 1783 - 2-м членом Коллегии иностранных дел и одновременно единственным докладчиком имп. Екатерины II по внешнеполитическим делам, передавая коллегии ее повеления и указания. При участии Безбородко был заключен договор о признании Турцией присоединения к России Таврии и Крыма (1783) и др. Постоянно сопровождал императрицу в ее поездках. С апр. 1786 являлся членом Совета при Высочайшем дворе, заняв в нем исключительное положение; объявлял Совету волю имп. Екатерины II, докладывал ей о заседаниях, был докладчиком Совета по всем важнейшим делам. Сопровождал императрицу в путешествии на юг России (1787), во время которого всем российским послам было предписано отправлять доклады на его имя; в Каневе вел переговоры с польским королем Станиславом Августом Понятовским. Во время русско-турецкой 1787-1791 и русско-шведской 1788-1790 войн составлял для Совета записки о ведении военных действий. Заключил Верельский мир 1790 и Ясский мир 1791. Вернувшись в С.-Петербург (1792), был заменен на посту личного докладчика П. А. Зубовым, однако вскоре, сблизившись с ним, вернул себе заведование дипломатическими делами; в 1795 заключил конвенцию о 3-м разделе Речи Посполитой . Во время бракосочетания вел. кн. Александра Павловича (будущего имп. Александра I) был назначен шафером невесты (1793). Безбородко участвовал в работе различных комитетов: для приведения в порядок финансов, для разработки вопросов учреждения заемного и ассигнационного банков и др. За 1775-1796 подписал св. 9,6 тыс. актов с объявлением воли императрицы (сама имп. Екатерина II подписала св. 14,5 тыс.), из которых ок. 900 вошли затем в Полное собрание законов. Все манифесты имп. Екатерины II в 1776-92 были составлены Безбородко, он же автор ок. 400 именных указов Сенату. Из его канцелярии исходили указы и рескрипты различным правительственным местам и лицам и др. Через Безбородко поступали на рассмотрение императрицы все важнейшие уголовные и тяжебные дела. Являясь крупным дипломатом, Безбородко проводил политический курс имп. Екатерины II, в чем добился значительных успехов. После смерти имп. Екатерины II вместе с генерал-прокурором гр. А.Н. Самойловым осуществлял разборку ее личных бумаг. При имп. Павле I сохранил первенствующее положение в Коллегии иностранных дел, в 1797 совместно с кн. А.Б. Куракиным был уполномоченным при заключении договора с орденом Иоанна Иерусалимского. В этом же году стал сенатором. Был единственным из приближенных имп. Екатерины II, до конца жизни сохранивших расположение имп. Павла I.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Безбородко Александр Андреевич (1747, г. Глухов - 1799, Петербург) - государственный деятель, дипломат. Происходил из малороссийских дворян. В 1755-1765 учился в Киевской духовной академии. В 1765-1772 Безбородко служил в канцелярии П.А. Румянцева , где, обладая феноменальной памятью и огромным трудолюбием, сумел стать незаменимым сотрудником. Сопровождал П.А. Румянцева во время русско-турецкой войны (1768-1774), принимал участие в сражениях при Ларге, Кагуле и в штурме Силистрийских укреплений. В 1775 был представлен Румянцевым Екатерине II и стал у нее секретарем для "принятия челобитен". В конце 1778 Безбородко писал отцу о своей службе: "Через мои руки идут дела: сенатские, Синода, иностранной коллегии, не исключая и самых секретнейших, адмиралтейские, учреждения наместничеств по новому образцу".

Он стал любимым докладчиком Екатерины II, большая часть именных указов императрицы выходила из-под его пера. В 1779 Безбородко произведен в бригадиры, и ему пожаловано 1200 душ. В 1780 причислен к Коллегии иностранных дел и стал влиятельнейшим советником Екатерины II. Усвоив политические взгляды императрицы, Безбородко был их талантливым истолкователем и усердным исполнителем. В 1784 Безбородко избран членом Российской академии наук. Ему пожаловали орден Александра Невского и графский титул.

С 1786 Безбородко состоял членом Совета Екатерины II и докладывал дела первостепенной важности. Проявил себя незаурядным дипломатом, заключив в 1792 в Яссах мирный договор с Турцией , в котором было подтверждено присоединение Крыма к России, и в 1795 - конвенцию о третьем разделе Речи Посполитой . Занимаясь внешнеполитическими проблемами, Безбородко успешно решал и дела внутренние: много сделал для развития почтовой службы, приведения в порядок финансов страны и др. После смерти Екатерины II в 1796 Безбородко, знавший о главном завещании императрицы, очевидно, помог Павлу I в уничтожении этого документа. Сам Павел I говорил о Безбородко: "Этот человек для меня дар Божий". В день коронации Безбородко получил бриллиантовый крест и звезду андреевского ордена, 30 тысяч десятин земли и 6 тысяч душ; в 1797 он стал сенатором, канцлером и получил титул светлейшего князя. Просвещенный меценат, Безбородко поражал современников роскошью, хлебосольством и художественным вкусом, собрав одну из лучших в России коллекцию картин.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.

Безбородко Александр Андреевич (14.3.1747-6.4.1799), светлейший князь (1797), действительный тайный советник, дипломат, государственный канцлер (1797), обер-гофмейстер (1793). Из украинского рода Безбородко. Сын Андрея Яковлевича Безбородко от брака с Евдокией Михайловной Забелло. Образование получил в Киево-Могилянской академии, где выделялся среди товарищей замечательной «памятью и острым умом». В 1765 поступил на службу в звании бунчукового товарища, причислен к Канцелярии президента Малороссийской коллегии и генерал-губернатора Малороссии П.А. Румянцева. В 1767 Безбородко определен членом Малороссийского генерального суда, а через два года, когда началась война с Турцией, поступил в военную службу и выступил в поход к Бугу с Нежинским полком, вскоре командовал полками: Лубенским, Миргородским и Кампанейским. По переводе Румянцева в 1-ю армию Безбородко последовал за ним и участвовал в сражениях при Ларге, Кагуле и в штурме силистрийских укреплений; управляющий экспедицией походной канцелярии Румянцева, вел его секретную переписку. По рекомендации Румянцева в 1775 назначен секретарем императрицы Екатерины II (был им до 1796). Самостоятельно изучил иностранные языки; написал исторические сочинения: «Картина, или Краткое известие о Российских с татарами войнах...», «Краткая летопись Малыя России», «Хронологическая таблица замечательнейших событий царствования Екатерины II». Был личным докладчиком императрицы (до 1792) по большинству внутриполитических дел. В 1780 сопровождал ее в поездке по Белоруссии, присутствовал при ее свидании с австрийским императором Иосифом II, вел «дневную запись» путешествия. В 1780 Безбородко было поручено дело о высылке в Данию членов брауншвейгской фамилии. В 1780 представил императрице Екатерине II «меморандум по делам политическим», а также записку «Сокращенные исторические известия о Молдавии». В 1780 произведен в генерал-майоры и причислен к Коллегии иностранных дел в звании «полномочного для всех негоциации», с 1781 присутствовал в секретной экспедиции. С отделением от коллегии Почтового департамента (1782) главный директор почт. С 1783 второй член Коллегии иностранных дел, одновременно стал единственным докладчиком императрицы Екатерины II по внешнеполитическим делам, передавал коллегии ее повеления и указания. При участии Безбородко заключен договор о признании Турцией присоединения к России Таврии и Крыма (1783) и др. Постоянно сопровождал императрицу в ее поездках. В 1785 возведен в графское Римской империи достоинство. С апреля 1786 член Совета при Высочайшем дворе, занял в нем исключительное положение: объявлял Совету волю императрицы Екатерины II, докладывал ей о заседаниях, был докладчиком Совета по всем важнейшим делам. Сопровождал императрицу Екатерину II в путешествие на Юг России (1787), во время которого всем российским послам предписано отправлять доклады на его имя; в Каневе вел переговоры с польским королем Станиславом Августом Понятовским. Во время русско-турецкой 1787-1791 и русско-шведской 1788-1790 войн составлял для Совета записки о ведении военных действий. Заключил Верельский мир 1790-и Ясский мир 1791. Екатерина II пожаловала Безбородко, уже произведенному в действительные тайные советники, звезду Св. Андрея Первозванного и богатые поместья. Однако положение Безбородко пошатнулось, поскольку фаворит императрицы П.А. Зубов сам пожелал руководить внешними сношениями и старался подорвать расположение императрицы к Безбородко. Вернувшись в Санкт-Петербург (1792), был заменен на посту личного докладчика Зубовым, однако вскоре, сблизившись с ним, вернул себе заведование дипломатическими делами; в 1795 заключил конвенцию о 3-м разделе Речи Посполитой. Во время бракосочетания великого князя Александра Павловича (будущего императора Александра I) назначен шафером невесты (1793). Безбородко участвовал в работе различных комитетов: для приведения в порядок финансов, для разработки вопросов учреждения заемного и ассигнационного банков и др. За 1775-1796 подписал свыше 9,6 тыс. актов с объявлением воли императрицы (сама императрица Екатерина II подписала свыше 14,5 тыс.), из которых около 900 вошли затем в Полное собрание законов Российской империи. Все манифесты императрицы Екатерины II в 1776-1792 составлены Безбородко, он же автор около 400 именных указов Сенату. Из канцелярии Безбородко исходили указы и рескрипты различным правительственным местам и лицам и др. Через Безбородко поступали на рассмотрение императрицы все важнейшие уголовные и тяжебные дела. После смерти императрицы Екатерины II вместе с генерал-прокурором графом А.Н. Самойловым проводил разборку ее личных бумаг. При императоре Павле I сохранил первенствующее положение в Коллегии иностранных дел, в 1797 совместно с князем А.Б. Куракиным был уполномоченным при заключении договора с орденом Иоанна Иерусалимского (Мальтийский орден). В день коронации Павел I пожаловал Безбородко княжеское достоинство с титулом светлейшего, звание бальи Св. Иоанна Иерусалимского, назначил его гофмейстером и членом своего Совета. Павел I подарил Безбородко 16 тыс. душ крестьян, 30 тыс. десятин земли. С 1797 одновременно сенатор. Единственный из всех приближенных императрицы Екатерины II до конца жизни сохранил расположение императора Павла I. В конце 1798 из-за болезни просил об отставке, но император Павел I оставил его на службе, разрешив уехать в отпуск для лечения за границу, чем Безбородко не успел воспользоваться в связи с обострением болезни. Благодаря многочисленным пожалованиям и приобретению земельных владений Безбородко к концу жизни стал одним из крупнейших помещиков (основная земельная собственность на Юге России и Украине). Безбородко собрал коллекцию картин и других художественных ценнос-тей (приобретены им преимущественно во время революции во Франции), считавшуюся среди современников богатейшей в России. Завещал свыше 210 тыс. руб. на Воспитательный дом, на которые его наследником был создан Нежинский лицей. Женат не был, но от актрисы О.Д. Каратыгиной, с 1790 жившей в его доме (впоследствии вышла замуж за правителя канцелярии Безбородко Н.Е. Ефремова), имел дочь Наталию Александровну Верецкую (1790-1826; замужем за гвардии полковником Я.И. Савельевым). Верецкая получила прекрасное воспитание и большое приданое.

Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005

Безбородко Александр Андреевич - князь, русский государственный деятель и дипломат. Секретарь Екатерины II (1775-1792). С 1784 года - второй член Коллегии, но фактически исполнял обязанности министра иностранных дел. Добился признания Турцией присоединения Крыма к России (1783); подписал Ясский договор (1791), конвенцию о 3-м разделе Речи Посполитой (1795). С апреля 1797 года - государственный канцлер. Александр Андреевич Безбородко родился 17 марта 1747 года в Малороссии в семье генерального писаря. Отец мальчика, Андрей Яковлевич, уже пять лет был отрешен от должности и находился под следствием по обвинению во взятках. Мать, Евдокию Михайловну, почитали как гостеприимную хозяйку. Александр, вероятно, обучался в Киевской духовной академии. Хотя документальных подтверждений этому нет. В 1765 году он поступил на службу в канцелярию графа И.А. Румянцева. Безбородко довольно быстро завоевал доверие начальника и во время Русско-турецкой войны 1768-1774 годов успел проявить себя и храбрым офицером, отличившимся в битвах при Ларге и Кагуле, и способным чиновником - он вел секретную переписку фельдмаршала. В 1775 году по рекомендации Румянцева Безбородко назначили статс-секретарем Екатерины II. "Представляю Вашему Величеству алмаз в коре, - сказал Румянцев императрице. - Ваш ум даст ему цену". Действительно, среди утонченных екатерининских придворных этот "алмаз", доставленный из Малороссии, выглядел грубым провинциалом. Безбородко не говорил по-французски, не был обучен изысканным манерам. Но это не помешало ему сделать блистательную карьеру. В отличие от многих своих предшественников он оставался главным докладчиком императрицы около 20 лет, совмещая эту работу с другими важными государственными делами: был директором Почтового департамента, членом секретной экспедиции Сената, а также всевозможных комитетов и комиссий. Однажды в разговоре с Безбородко императрица коснулась какого-то закона; он прочел его наизусть, и когда государыня приказала подать книгу, он, не дожидаясь, когда ее принесут, сказал, на какой именно странице напечатаны те самые слова. Уникальная память Безбородко, пожалуй, более всего поражала современников. Е.Ф. Комаровский рассказывал, что перед отъездом в Вену великий князь Константин послал его, своего адъютанта, к Безбородко осведомиться, кому и какие подарки надо будет делать при венском дворе. Александр Андреевич стал ему "рассказывать, как будто читал родословную венских вельмож, кто из них чем примечателен, кто и в какое время наиболее оказал услуг двору нашему". Комаровский слушал около часу с большим вниманием и любопытством. Безбородко перечислил всех вельможей, которых им предстояло увидеть. "Потом он сел и написал своею рукой список всех, которым должно дать подарки и какие именно... Граф, конечно, и о прочих дворах имел такие же сведения". При такой памяти Безбородко за два года выучил французский язык, а потом еще немецкий и итальянский. Уверяли, что он владел также латинским и греческим. Официально Безбородко ведал прошениями на высочайшее имя, но в действительности ему поручались особо трудные дела самого разного свойства, которые требовали деликатности и такта. Он обладал "редким даром находить средства для благополучного исхода самых щекотливых дел". Главным поприщем Безбородко стала внешняя политика. В России тогда вырабатывалась новая внешнеполитическая доктрина, в основе которой лежал так называемый "Греческий проект", предусматривавший восстановление Византийской империи со столицей в Стамбуле и русским ставленником на троне. Идея эта впервые была сформулирована, по-видимому, именно Безбородко в меморандуме, который он составил и подал в 1780 году императрице. В том же году он сопровождал императрицу при ее свидании с австрийским императором Иосифом II в Могилеве и принимал участие в переговорах о тайном союзном договоре. Во время могилевской поездки Безбородко не только успешно справился со всеми организационными делами, но и проявил немалые дипломатические способности. Эта поездка положила начало его возвышению. Вскоре он был назначен в Государственную коллегию иностранных дел и в Государственный совет, оставшись статс-секретарем императрицы. Безбородко отличался выдающимися способностями в разработке новых дипломатических комбинаций и служил связующим звеном между царицей и коллегией иностранных дел. Никто из сотрудников Екатерины "не мог в труднейших случаях и по какой бы то ни было отрасли государственного управления представить государыне такого ясного доклада... когда императрица давала приказание написать указ, письмо или что-либо подобное, то он уходил в приемную и, по расчету самой большой краткости времени, возвращался и приносил сочинение, написанное с таким изяществом, что ничего не оставалось желать лучшего". К началу 1780-х годов в канцелярии Безбородко сосредоточились почти все дела, "восходившие на утверждение или решение императорской власти", то есть дела всех учреждений, составлявших государственный механизм. В 1780 году Безбородко был причислен к коллегии иностранных дел, а после смерти в 1783 году Н.И. Панина стал вторым ее членом. В этой должности он и состоял вплоть до кончины Екатерины II. Но поскольку место канцлера все это время оставалось вакантным, то главным исполнителем воли императрицы и ее первым советником в делах внешней политики был именно Безбородко. Ему направляли из-за границы депеши русские послы, с ним вели переговоры иностранные представители в Петербурге, он регулярно докладывал императрице обо всем, что обсуждалось и решалось в коллегии. Приняв деятельное участие в создании системы вооруженного нейтралитета, Безбородко подписал соответствующие конвенции с Голландией, Пруссией, Португалией и Неаполем. В 1770-1780-е годы Екатерина II много работала над новыми законами, и Безбородко активно помогал ей. Законодательные акты того времени, включая те, что издавались от имени императрицы, зачастую были написаны им собственноручно. Безбородко завоевал полное доверие Екатерины. В 1784 году он был пожалован титулом графа, а в 1797-м - светлейшего князя. И это помимо обычных тогда наград: имений, крепостных крестьян и денег. К концу жизни Безбородко стал одним из богатейших русских вельмож. Русская армия и флот в 1790-1791 годах одержали над вооруженными силами Турции победы, сделавшие для нее невозможным дальнейшее ведение военных действий. В Яссы был срочно послан действительный тайный советник граф А.А. Безбородко. Между ним и Екатериной II установилась переписка. Из этой переписки, а также протоколов конференции в Яссах можно сделать вывод о важнейшей роли Безбородко в заключении выгодного для России мира. В ответ на первые донесения Безбородко императрица предоставила ему полномочия на ведение переговоров от ее имени, а также определила свое отношение к ним: "Бога для ни вершка не давайте им по сю сторону Днестра". 10 ноября 1791 года состоялась первая конференция российских и турецких уполномоченных, на которой представитель России четко поставил вопрос: "Хотите войны или мира? Можете иметь и то и другое. Выбор за вами". Рескриптом от 19 ноября Екатерина предложила, не тратя времени на обсуждение каждой статьи, обсуждать сразу весь пакет из шести артикулов и одного сепаратного пункта. Хотя дискуссия по статьям, на основе которых должен был быть заключен мир, шла не просто и Безбородко приходилось отражать атаки противной стороны, некоторые положения благодаря настойчивости российского уполномоченного удалось даже улучшить по сравнению с тем, как они были записаны в Кючук-Кайнарджийском договоре. Так, жители Молдавии были освобождены на два года не только от дани, как это было записано ранее, но и от других повинностей, которые были не менее разорительны. А для Восточной Грузии было предусмотрено увеличение срока свободной продажи имений, оставляемых переселенцами. Хотя дела шли хорошо, Безбородко волновала оценка его дипломатической деятельности Екатериной. Он ревниво осведомлялся у своего друга президента Коммерц-коллегии графа А.Р. Воронцова, действительно ли им довольны, "или уже теперь жребий всякого, что никто так не угодит, как покойник, который все один знал и умел" (речь шла о Потемкине). Между тем великий визирь Юсуф-паша так отзывался о Безбородко: "Доброжелателен, благоразумен, проницателен и справедлив". Российский уполномоченный постоянно получал из разных источников сведения о всех перипетиях закулисной борьбы в диване вокруг переговоров. А в нужные моменты, чтобы оказать давление на Порту, генерал Каховский по просьбе Безбородко демонстрировал силу российских войск. Наиболее оживленные споры вызывали две последние статьи договора: "О закубанских народах" и "О денежной компенсации". Екатерина писала Безбородко: "О закубанских народах надо настоять, чтобы в договоре было зафиксировано, что или Порта отвечает за все неустройства и набеги, которые от тех народов могут нам иногда причинены быть, или [бы турки] предоставили нам самим право обуздать и усмирить их, не почитая такового наказания за нарушение с нею мирного трактата". Екатерина выражала опасение, что требование о денежной компенсации за понесенный Россией ущерб вызовет возражения со стороны Англии и других европейских государств. Окончательное решение этого вопроса она предоставила самому Безбородко, надеясь на его опыт и желание "приобрести выгоды для государства нашего". Руководствуясь этими распоряжениями, Безбородко с блеском завершил переговоры. Создав впечатление, что главное, на чем будет настаивать Россия, это денежная компенсация, он легко добился уступок по вопросу о закубанцах, а когда Порта наконец согласилась, что "она делается ответственной за все беспорядки, могущие произойти от закубанских племен... и обязуется вознаградить из своей казны все убытки, нанесенные корсарами подданным Российской империи", граф торжественно провозгласил: "Посколько Порта соглашается на артикул мною предложенный, отвращающий разрыв и дальнее пролитие крови, объявляю, что Российская империя не требует никакого денежного удовлетворения и дарует мир многочисленным миллионам людей, населяющих Россию и Османскую империю". Так в торжественной обстановке 29 декабря 1791 года завершились переговоры. На последней, 14-й конференции был подписан мирный трактат. Оценивая дипломатическую деятельность Безбородко в Яссах, молодой в то время дипломат Ф.В. Ростопчин с восхищением писал: "Для успеха в самом трудном деле ему стоит только приняться за работу. Он оказал России самую важную услугу, какую только можно было сделать". Возвратившись в марте 1792 года в Петербург, Безбородко встретился с новым фаворитом Екатерины молодым П.А. Зубовым. Сначала Зубов избегал вступать в конфликт с дипломатом, тем более что по особо важным государственным делам императрица продолжала обращаться к Безбородко. Фаворит потянул за собой новых людей. Их всевластие огорчало и раздражало графа, он стал удаляться от дел и жаловался, что "все, что легко и с удовольствием делается, отдается в руки других: всякая дрянь и все, что влечет за собой неприличности, на меня взваливается". Безбородко обратился к императрице с письмом, в котором, напоминая о своих заслугах в урегулировании сложных шведских, русско-турецких и отчасти русско-польских дел и о доверенности государыни в течение 18 лет, заключал: "Если служба моя неугодна, то готов от всего удалиться... готов я, впрочем, всякое трудное и важное препоручение Ваше исправлять, не щадя ни трудов моих, ни же самого себя". Прямого ответа не последовало, но, наградив Безбородко за установление русско-турецкого мира грамотой, масличной ветвью и деревнями с 4981 душой крепостных, Екатерина дала понять, что по-прежнему считает своего секретаря и советника правой рукой и продолжает полагаться на него во всех важнейших государственных делах. С.Н. Шубинский в "Исторических очерках и рассказах" писал: "Политический мир признавал за Екатериной "великое имя в Европе и силу, принадлежащую ей исключительно". В России по отдаленным захолустьям долго помнили и говорили, что в это царствование соседи нас не обижали и наши солдаты побеждали всех и прославились. Это простейшее общее впечатление Безбородко, самый видный дипломат после Панина, выражал в изысканной форме, говоря в конце своей карьеры молодым дипломатам: "Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела". Новая страница в карьере Безбородко открылась с воцарением Павла I. Из всех екатерининских министров его единственного император не только не отправил в отставку, но, наоборот, возвысил: на третий день после кончины матери Павел возвел Безбородко "в первый класс со званием фельдмаршала", к советам его прислушивался и в дальнейшем был беспредельно милостив. При коронации Павла Безбородко, который был ее главным устроителем, был возведен в княжеское достоинство с присвоением титула светлости, получил земли в Орловской (10 тысяч душ) и в Воронежской (30 тысяч десятин земли) губерниях и право еще на 6 тысяч душ, "где сам выберет". Это породило слухи о том, что Безбородко оказал преемнику Екатерины какие-то особые услуги - возможно, доставил Павлу доверенное ему Екатериной II завещание передать престол внуку Александру в обход сына. Однако документальных подтверждений того, что завещание действительно существовало, а Безбородко выдал его Павлу, нет. А потому загадка особой милости императора к екатерининскому вельможе остается нераскрытой. В 1796 году, "расстроив силы свои 32-летним служением", Безбородко попросил Павла I уволить "от многотрудных занятий", но государь сказал, что "в нем нуждается Отечество". Безбородко вместе с Куракиным принял деятельное участие в составлении и заключении конвенции с мальтийским орденом, за что был награжден бриллиантовой звездой, крестом и орденом Св. Андрея Первозванного. В этом же году Безбородко получил чин канцлера. Когда Павел принял решение занять центральное место в антифранцузском союзе, канцлер Безбородко ревностно трудился над его организацией и упрочением. Он подготовил обширный план действий против революционной Франции. "Надобно же вырасти таким уродом как французы - чтобы произвести вещь, какой я не только на своем министерстве, но и на веку своем видеть не чаял, то есть: союз наш с Портою и переход флота нашего через канал, - писал Безбородко графу Воронцову. - Последнему я рад, считая, что наша эскадра пособит общему делу в Средиземном море и сильное даст Англии облегчение управиться с Бонапартом". Дальнейшее развитие событий, которое, вероятно, удивило бы старого канцлера еще больше, ему увидеть не привелось. Он скончался 6 апреля 1799 года. Русские посланники при европейских дворах, а также европейские дипломаты и другие государственные лица, которым привелось общаться с Безбородко, высоко ценили его дипломатические способности - умение быстро и легко решать самые сложные дела. Он был прекрасно осведомлен обо всем, что творилось за пределами России. В конце царствования Екатерины Безбородко обладал 16 тысячами душ, соляными озерами в Крыму и рыбными ловлями на Каспийском море. В торжественные дни он приезжал ко двору в великолепной позолоченной четырехместной карете с восьмью стеклянными окошками. Пуговицы на кафтане носил бриллиантовые. Пряжки на башмаках были тоже из бриллиантов. Дом Безбородко на Почтамтской улице слыл одним из самых роскошных особняков Петербурга, находившаяся в нем картинная галерея превосходила строгановскую "и числом и качеством". Гордостью Безбородко была статуя Амура работы Фальконе. Но дом в Москве выглядел еще богаче. Увидев его, польский король Станислав Август Понятовский воскликнул: "Во всей Европе не найдется другого подобного ему в пышности и убранстве!". Количество и ценность находившихся у него драгоценных камней изумляли всех, кому случалось их видеть. При всем том Безбородко вовсе не походил на вельможу, на барина. Он не любил великосветского общества и бывал на торжественных празднествах только по необходимости. Безбородко привык окружать себя простыми женщинами. Как писал Казимир Валишевский, "подлинным "романом" его жизни был гарем, всегда изобилующий наложницами и часто обновляемый". Перед смертью Безбородко набросал "записку для духовного завещания", где упоминалась "воспитанница" Наталья Александровна. Ей отдавались белорусские деревни, слобода Александровка в Новороссии, серебряный сервиз, тридцать тысяч рублей да приданое. Эта "воспитанница" - Н.А. Верецкая - родная дочь Безбородко. Ее мать Ольга Дмитриевна Каратыгина танцевала в спектаклях Эрмитажа, а когда оставила сцену, переселилась в дом к своему покровителю. Безбородко женил на ней управляющего своей канцелярии Н.Е. Ефремова. Перу Безбородко принадлежат несколько небольших сочинений по истории Украины, Молдавии и русско-турецких войн. В 1798 году по просьбе своего племянника В.П. Кочубея, близкого к великому князю Александру Павловичу, стареющий канцлер подготовил "Записку о составлении законов Российских". Безбородко фактически предлагал включить в управление страной все сословия, что, по его мнению, должно было помочь России избежать ужасов Французской революции. "Записка" была внимательно изучена "молодыми друзьями" Александра I и впоследствии использована ими в работе Негласного комитета, подготовившего ряд реформ государственного управления. Александру Андреевичу не суждено было увидеть воцарение Александра: он умер в 1799 году, оставив наследникам богатейшее собрание живописи и других художественных ценностей, а также завещав крупную сумму на благотворительные цели. На эти деньги был основан Нежинский лицей. Безбородко не любил говорить о себе. За него это делали современники. Луи Филипп Сегюр: "В толстом теле Безбородко скрывал ум тончайший". Адам Чарторыский: "С наружностью медведя он соединял тонкий проницательный ум и редкую сообразительность". Федор Растопчин: "Россия будет им гордиться". Михаил Сперанский: "...в России, в XVIII столетии, было только четыре гения: Меншиков, Потемкин, Суворов и Безбородко, но последний не имел характера". Николай Карамзин более критичен: "Он был хороший министр, если не великий. Вижу ум государственный, ревность, знание России. Жаль только, что не было в Безбородко ни высокого духа, ни чистой нравственности. Заключим обыкновенною поговоркою: нет совершенного".

Использованы материалы сайта http://100top.ru/encyclopedia/

Исторический анекдот:

Безбородко очень любил свою родину - Малороссию и покровительствовал своим землякам. Приезжая в Петербург, они всегда являлись к канцлеру и находили у него ласковый прием.

Раз один из них, коренной хохол, ожидая в кабинете за креслом Безбородко письма, которое тот писал по его делу к какому-то влиятельному лицу, ловил мух и, неосторожно размахнувшись, вдруг разбил стоявшую на пьедестале дорогую вазу.

Ну что, поймал? - спросил Безбородко, не переставая писать.

Рассказы о старине // Русский Архив, 1868, стлб. 1077.

Литература:

Далее читайте:

Исторические лица Украины (биографический справочник).

Указ Екатерины II Сенату об освобождении от податей населения Курильских островов, принявшего российское подданство . Апрель 30 1779 года.

Указ Екатерины II Коллегии иностранных дел о сохранении права России на земли и острова, открытые русскими мореплавателями в Тихом океане . 1786 г. декабря 22.

Записка графа А. Р. Воронцова и члена Коллегии иностранных дел действительного тайного советника графа А. А. Безбородко Екатерине II о правах России на острова и земли, открытые русскими мореплавателями в Тихом океане, и необходимости объявления об этом морским державам . 1786 г. не позднее декабря 22.

Из инструкции иркутского губернатора генерал-поручика А. И. Бриля главному командиру Камчатки премьер-майору М. К. Бему . 1772 г. ноября 28.

БЕЗБОРОДКО Александр Андреевич , граф Священной Римской империи (1785), светлейший князь (1797), российский государственный деятель и дипломат, канцлер (1797), обер-гофмейстер (1793). Из украинской шляхты, сын малороссийского генерального писаря А. Я. Безбородко. Получил домашнее образование и, по некоторым данным, учился в Киевской духовной академии. Был человеком начитанным, обладал феноменальной памятью и энергией. В 1765 году поступил на военную службу, причислен к Канцелярии президента Малороссийской коллегии и генерал-губернатора Малороссии П. А. Румянцева (впоследствии Румянцева-Задунайского). Во время русско-турецкой войны 1768-74 годов Безбородко командовал несколькими малороссийскими полками, затем управлял одной из экспедиций походной канцелярии Румянцева. В 1775 году по рекомендации Румянцева Безбородко принят ко двору императрицы Екатерины II, стал одним из её статс-секретарей (до 1796), личным докладчиком по большинству внутриполитических дел (до 1792). Екатерина II высоко ценила исключительные способности Безбородко, обладавшего умением точно и быстро составлять важные документы: за 1775-96 Безбородко подписал свыше 9600 актов с объявлением императорской воли, был составителем всех императорских манифестов за 1776-92 годы, автором около 400 именных указов Сенату, а также проектов, подготовительных материалов по различным вопросам. В 1780 году причислен к Коллегии иностранных дел (КИД), участвовал в разработке Декларации о вооружённом нейтралитете 1780 года. В 1780-81 Безбородко вместе с Г. А. Потёмкиным способствовал удалению И. И. Панина с поста первоприсутствующего в КИД, что позволило активизировать политику России на южном направлении. С 1781 года присутствовал в секретной экспедиции, с 1782 года главный директор почт. С 1783 года 2-й член КИД, при этом стал единственным докладчиком императрицы по внешнеполитическим делам. Дипломатическая деятельность Безбородко обеспечила невмешательство других стран при присоединении к Российской империи Крымского ханства (1783) и Курляндского герцогства (1795). С апреля 1786 года член Совета при Высочайшем дворе. Подписал договор о дружбе с Францией (1787), Ясский мир 1791/92, конвенцию о 3-м разделе Речи Посполитой (1795) (смотри в статье Разделы Речи Посполитой) и др., выработал условия Верельского мира 1790 года. В 1797 году, после воцарения императора Павла I (чьё расположение Безбородко заслужил, по слухам, тем, что передал ему завещание Екатерины II в пользу великого князя Александра Павловича - будущего императора Александра I), Безбородко назначен первоприсутствующим в КИД и сенатором. К концу жизни благодаря пожалованиям (свыше 20 тысяч душ) Безбородко стал одним из крупнейших помещиков империи. Однако здоровье Безбородко было сильно подорвано, поскольку он славился как любитель застолий, развлечений сомнительного свойства в кругу легкомысленных дам. Подобный образ жизни в сочетании с напряжённой работой приблизил его кончину.

Среди друзей Безбородко было много сановников (А. Р. Воронцов, С. Р. Воронцов, П. В. Завадовский и др.), писателей (Г. Р. Державин, Д. И. Фонвизин, В. В. Капнист и др.) и художников. Ходатайствовал перед императором Павлом I о помиловании А. Н. Радищева. Безбородко состоял благотворителем Санкт-Петербургского опекунского совета, член Российской академии, почётным любителем Академии Художеств. Собрал значительную коллекцию картин и других художественных ценностей. Завещал свыше 210 тысяч рублей на воспитательный дом; на эти средства брат Безбородко граф И. А. Безбородко основал Гимназию высших наук имени князя Безбородко (смотри Нежинский лицей).

Награждён орденами Святого Владимира 1-й степени (1782), Святого Александра Невского (1784), Святого Андрея Первозванного (1791/92) и др.

Лит.: Терещенко А. В. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. СПб., 1837. Ч. 2: Канцлеры; Григорович Н. И. Канцлер, князь А. А. Безбородко в связи с событиями его времени: В 2 т. СПб., 1879-1881; История внешней политики России: XVIII век. М., 1998.

Александр Андреевич Безбородко

Александр Андреевич Безбородко принадлежит к числу тех, редко встречавшихся государственных деятелей, которые поднимались по ступеням чиновной лестницы самостоятельно, не опираясь ни на «случай», ни на протекцию, ни на покровительство, но лишь благодаря своим незаурядным дарованиям: огромной работоспособности, удивлявшей современников, феноменальной памяти, умению быстро все схватывать, четко и ясно формулировать мысли.

Безбородко родился в Глухове в 1747 году в семье генерального писаря, человека, хотя и энергичного, но не богатого. Сведениями о детских и юношеских годах будущего канцлера историки почти не располагают, скудные данные имеются и о его пребывании в Киевской духовной академии, где его сверстникам он запомнился двумя своими качествами: цепкой памятью, способностью без труда запоминать страницы текста и владением пером. Академию он закончил в 1765 году и начал службу в канцелярии правителя Малороссии П. А. Румянцева. Граф заметил способности Безбородко и помог его карьере. Сначала, во время первой русско-турецкой войны, Безбородко находился при ставке Румянцева, затем служил в его канцелярии, участвовал в Кагульском сражении и в марте 1771 года по ходатайству главнокомандующего был возведен в полковники Киевского малороссийского полка.

Надо отдать должное Румянцеву, ибо в ущерб собственным интересам он рекомендовал своего толкового сотрудника императрице в качестве секретаря, аттестовав его так: «Представляю вашему величеству алмаз в коре: ваш ум даст ему цену».

Вместе с Безбородко Румянцев рекомендовал в секретари и П. В. Завадовского. Оба они начали службу в Кабинете Екатерины, но судьба их сложилась по-разному. Завадовский приглянулся императрице, и та обрела в нем фаворита, в котором, впрочем, через одиннадцать месяцев разочаровалась и отправила в отставку. Искренне влюбившийся в императрицу Завадовский поехал переживать свое крушение на родину, чтобы вновь возвратиться исполнять секретарскую должность. Безбородко же, неуклюжий и нескладно сложенный, с физиономией, не вызывавшей симпатии, продолжал выполнять секретарские обязанности. «Быть при нас у приема челобитен» - так определила круг его служебных забот Екатерина.

Императрице представился случай убедиться в необыкновенной памяти своего секретаря: она назвала какой-то закон, который Безбородко тут же рассказал наизусть, а когда императрица затребовала книгу с законом, чтобы убедиться, действительно ли указ изложен в точности, то Безбородко назвал и страницу, на которой он напечатан.

У провинциального украинца, оказавшегося при пышном царском дворе, недоставало светского лоска, начитанности, обхождения, которые он стал с упорством приобретать. Не всегда он достигал успехов, но, кажется, более всего преуспел в пополнении своих знаний. Часы, свободные от службы, Безбородко отдавал истории, причем все его три сочинения были посвящены не истории страны, а ее отдельным сюжетам. В первом сочинении Безбородко изложил историю татар. «Татарский народ, - мотивировал он в 1776 году свой интерес к крымцам, - столько с нами по делам своим связан, что почти непростительно не иметь о нем надлежащего сведения как людям в штатских знатных чинах находящимся, так и военным». Главная мысль сочинения состояла в том, что независимость Крыма - фикция, его надобно присоединить к России: «Россия уже с двести лет как страждает и разные разорения претерпевает…» Уже тогда он считал, что «против сих наших вечных неприятелей, дабы единожды навсегда привести себя от них в безопасность и чрез то доставить отечеству нашему надежное навсегда спокойствие», необходимо присоединить Крым к России. Таким образом, Безбородко первым вслух высказал идею, которую реализовал Г. А. Потемкин.

Второе сочинение, написанное им вместе с Рубаном и опубликованное в 1778 году, излагало историю Украины - «Краткая летопись Малой России». Третий труд, являвшийся более публицистическим, чем историческим, посвящен современности и назывался «Хронологическая таблица замечательнейших событий царствования Екатерины II»; в нем собраны сведения о достижениях 19-летнего правления Екатерины. Пользуясь данными этого труда, императрица сообщила Гримму о количестве вновь учрежденных губерний, основанных городах, одержанных победах в войнах. Своими успехами и возросшим доверием императрицы Александр Андреевич поделился с отцом: «Меня вся публика и двор, - хвастался он, - видит яко первого ее секретаря». Она «отзывами своими неоднократно всем знатным и приближенным изразить изволила свое отменное ко мне благоволение и уважение к трудам моим». Особенную гордость Безбородко доставило приглашение императрицы на обед: он сидел за одним столом с Потемкиным, Вяземским, фаворитом Зоричем. Он даже подсчитал, что за 1778 год сподобился обедать с императрицей 20 раз.

Благосклонность императрицы к секретарю обрела материальное выражение: в 1779 году Безбородко был пожалован чином бригадира и 1220 душами крепостных.

Рост влияния Безбородко не остался незамеченным и современниками. Даже известный недоброжелатель России и ненавистник всего русского Гельбиг отмечал исключительное умение Александра Андреевича составлять деловые бумаги: «Никто из государственных министров даже в труднейших случаях и по какой бы то ни было отрасли государственного управления не мог представить государыне такого ясного доклада, как Безбородко. Одним из главнейших его дарований было искусство в русском языке». На составление бумаги ему требовались минуты. «Когда императрица, - продолжал Гельбиг, - давала ему приказание написать указ, письмо или что-либо подобное, то он уходил в приемную и, по расчету самой большой краткости времени, возвращался и приносил сочинение, написанное с таким изяществом, что ничего не оставалось делать лучшего».

С Гельбигом вполне солидарен секретарь Екатерины Грибовский, вблизи наблюдавший за манерой работы Безбородко: «При острой памяти и при некотором знании латинского и русского языков Безбородке нетрудно было отличиться легким сочинением указов там, где бывшие при государыне вельможи, кроме князя Потемкина, не знали русского правописания».

Сардинский посланник маркиз де Палермо высоко ценил в Безбородко умение находить компромиссы в самой запутанной ситуации и улаживать конфликты. Эта черта характера (между прочим, определяемая императрицей как податливость) привлекала и Екатерину, которую нередко раздражало упрямство Панина. Именно поэтому императрица питала к Безбородко полное доверие и делилась с ним сокровенными тайнами и планами.

Влияние и значение Безбородко подчеркивалось тем, что он в числе очень немногих вельмож имел непосредственное общение с императрицей. В его ведении находились дела о прошениях частных лиц, не всегда добивавшихся удовлетворения своих просьб. Маркиз де Палермо, чрезвычайный посланник Сардинии при русском дворе с 1783 по 1789 год, писал: «Граф Безбородко, имея в своем ведении более дел, чаще других бывает вынужден навлекать себе такие нарекания; поэтому неудивительно, что, несмотря на его вежливость, приветливость, кротость, отовсюду слышатся жалобы на него. Впрочем, изо всех министров я гораздо более склонен верить в его честность, чем в честность кого-либо другого из них».

Доверие, которым пользовался у императрицы Безбородко, до 1792 года было безграничным. Добавим, что он им не злоупотреблял, слыл честным человеком, не брал взяток, хотя возможностей для этого было немало, поскольку все дела просителей проходили через его руки. Впрочем, дела челобитчиков, хотя и являлись основным источником неприятностей, не относились к главным обязанностям статс-секретаря. Главная его забота заключалась в составлении манифестов, именных указов и рескриптов, резолюций на донесения правительственных учреждений, составлении конфиденциальных писем и т. д.

Не менее важная обязанность Александра Андреевича состояла в выполнении роли докладчика. Во многих случаях императрица смотрела на дела глазами Безбородко, ибо не имела возможности лично знакомиться с огромным потоком информации, стекавшейся со всей страны и из-за рубежа в ее кабинет. Выдерживать колоссальную нагрузку, ложившуюся на его плечи, Безбородко помогала необыкновенная память - он считался первейшим в стране знатоком законов и прецедентов, что помогало ему быстро справляться с поручением. Одним словом, Безбородко выполнял функцию приводного ремня от махового колеса к колесам и колесикам сложного государственного механизма. Само собой разумеется, что, докладывая императрице, он пользовался результатами трудов остальных пяти секретарей с их канцеляриями.

О доверии к Безбородко со стороны императрицы можно судить по записочкам, отправленным ею: «Я писала к тебе в разные времена конфиденциальные записки, кои я не читала, думая, что выедешь»; «О продолжении вашей болезни много сожалею. Тысячу и одну вещь я имею с тобою переговорить ежедневно»; «Я не знаю, приедешь ли сегодня, только мне есть кое-что говорить с тобою»; «Я разучилась писать; прикажите составить примерный ответ».

В 1780 году круг обязанностей Безбородко расширился - Екатерина решила доверить Александру Андреевичу более самостоятельный пост, позволявший ему проявить качества не услужливого секретаря, а государственного чиновника высокого ранга, вельможи, которому иногда удавалось принимать вполне самостоятельные решения: 24 ноября 1780 года он был определен в Коллегию иностранных дел со званием «полномочного для всех негоциаций» и пожалован в генерал-майоры.

Назначению предшествовало составление Безбородко двух дипломатических документов, импонировавших императрице. Первый из них - Манифест о вооруженном нейтралитете, второй - «Мемориал по делам политическим», предназначавшийся для австрийского двора и предлагавший ему план совместных действий против Османской империи. Меморандум положил конец так называемой Северной системе, ориентировавшейся на Пруссию, и установил союзнические отношения с Австрией.

Третьим важным документом, составленным Безбородко, был Манифест о присоединении Крыма.

Зная громадную работоспособность Безбородко, Екатерина привлекала его и к делам внутренней политики. В 1783 году была организована комиссия для «приумножения государственных доходов». В ее состав помимо генерал-прокурора князя А. А. Вяземского, графа А. Р. Воронцова и графа А. П. Шувалова был включен и Безбородко. Нельзя отнести предложенные комиссией меры к достаточно мудрым, в значительной степени они ущемляли интересы трудового населения. Суть их заключалась в увеличении налогового бремени. Комиссия сочла возможным «не в тягость народную» взимать с государственных, экономических и дворцовых крестьян вместо двухрублевого оброка три рубля; повышены были налоги с крестьян некоторых регионов (Харьковская, Ревельская, Могилевская и другие губернии) - они были уравнены с налогами, уплачиваемыми русскими крестьянами. Повышение налогов коснулось и других слоев населения: с купцов было решено взыскивать за поставку рекрутов по 500 рублей вместо 360. Цена соли в местах ее добычи ранее была ниже, чем в районах, отдаленных от них; теперь ее уравняли, и она составила 35 копеек за пуд. Усердие Безбородко императрица оценила пожалованием ему в 1783 году 2 тысяч крестьян на Украине.

В феврале 1784 года Екатерина назначила Безбородко вторым присутствующим Коллегии иностранных дел, президентом которой числился после смерти Панина И. А. Остерман, занимавший при Панине должность вице-канцлера. Остерман являлся личностью достаточно бесцветной. Иосиф II называл его «соломенной чучелой», человеком, не оказывавшим влияния на дела; фактическим руководителем ведомства был Безбородко, кстати, выражавший недовольство своим формально подчиненным положением. В письме к Г. А. Потемкину он претендовал на чин вице-канцлера: «Пожалование меня сим званием было бы для меня знаком большой государской милости».

Остановимся на содержании лишь некоторых сочинений Александра Андреевича, обнаруживающих широту и глубину его познаний и государственный подход к делу.

Примечателен в этом плане разбор записки генерал-прокурора А. А. Вяземского об умножении государственных доходов, составленной, видимо, в 1786 году. Не мудрствуя лукаво, Вяземский решил двигаться по проторенной дорожке и внес предложения, соответствовавшие рекомендации комиссии 1783 года, - увеличить доходы казны за счет повышения ставок налогов и введения новых.

Мы не знаем подлинных мотивов суровой критики, которой подверг проект Вяземского Безбородко. Возможно, он был уязвлен тем, что генерал-прокурор возложил на себя работу, ранее выполненную группой вельмож, в том числе и им, Безбородко. Возможно также, что, по мнению Безбородко, предложение Вяземского лишало императрицу «драгоценного права делать добро людям, награждать заслуги, призирать вдовство и сиротство и поощрять людей к усердной государству службе».

Когда Безбородко был представлен доклад Вяземского, он болел и потому вместо развернутого анализа доклада ограничился его общей оценкой и перечислением негативных последствий реализации предложений генерал-прокурора. Ознакомившись с запиской Безбородко, Екатерина не без иронии начертала резолюцию: «Очень, очень хорошо, с Божьей помощью; а я требовала от г. генерал-прокурора представления, чтобы потешить больного; его нужды и не столько притеснительны, как представлены; вашего выздоровления нетерпеливо жду».

В итоге такие предложения Вяземского, как взимание с капиталов купцов вместо одного двух процентов налога, лишение дворян права заниматься винокурением, взимание налога с заводовладельцев за пользование казенными землей и лесами, обложение населения налогом на содержание областной администрации и многое другое, были отклонены.

Значительный интерес представляет записка А. А. Безбородко «О причинах разрыва мира России с Турцией», в которой автор обнаружил глубокое знание отношений между двумя странами после заключения Кючук-Кайнарджийского мира: он проследил меры султанского правительства, направленные на срыв условий мира, и интриги Турции, направленные на возвращение Крыма под свою протекцию. Главнейшее желание России в этой войне состояло не в расширении границ России, а в обеспечении спокойствия и тишины путем истребления и обуздания хищного и воровского гнезда.

Гуманными соображениями руководствовался Безбородко и другие члены комиссии (А. А. Вяземский, И. А. Остерман, П. В. Бакунин), представившие доклад императрице о мерах к переселению в Россию ногайских орд. Авторы записки констатировали факт, что ногаи столько же раз находились под протекторатом России, сколько отказывались от него. Они рекомендовали «обуздать их буйства» облегчением нынешних податей, определением территорий, на которых им разрешалось вести оседлый или кочевой образ жизни.

Не все предложения Безбородко встречали поддержку императрицы. Граф, например, рекомендовал при заключении мира со Швецией и Османской империей воспользоваться посредническими услугами Пруссии, против чего решительно возражала Екатерина.

Таким образом, Александр Андреевич одновременно выступал в нескольких ипостасях: главным докладчиком императрицы по вопросам внутренней и внешней политики, докладчиком по прошениям челобитчиков и советником по важнейшим вопросам правительственной политики.

Должно отметить жажду Безбородко к чинам, званиям и материальному вознаграждению. Накануне отправки письма Потемкину, в том же 1783 году, «в воздаяние усердной нам службы» императрица пожаловала ему около 3 тысяч душ крестьян, наградила орденом Александра Невского и установила жалованье в 6 тысяч рублей в год, да по 500 рублей в месяц столовых. «Государская милость», о которой просил Безбородко Потемкина, последовала в 1784 году - Екатерина возвела его в графское достоинство. В теплом письме к графу она обещала «не уменьшить мое усердие к тебе. Сие говорит императрица. Екатерина же к тебе дружески советует не лениться и не спесивиться за сим». Извещая об этом послании графа А. Р. Воронцова, Безбородко писал, что оно «для него лестнее и драгоценнее самого сего графства и всякой почести или награды».

80-е годы, точнее их первые две трети, - годы зенита славы и влияния Безбородко. В списке вельмож императрицы этого десятилетия он занимал вторую строку вслед за Потемкиным. Однако Потемкин большую часть времени проводил в наместничестве, а Безбородко всегда был под боком и на второй план отодвигался лишь во время наездов князя в столицу. Упоминавшийся выше маркиз де Палермо писал: «Вслед за князем Потемкиным по этому порядку вещей следует говорить о графе Безбородко, который ревностью своего характера, кротостью и даже, может быть, застенчивостью, как и небрежною простотою костюма представляет странный контраст с пышностью, самоуверенностью и горделивой осанкой упомянутого министра (Потемкина. - Н. П.). Судя по наружности, можно бы подумать, что граф пользуется второстепенным кредитом при дворе и играет роль подчиненного, но если всмотреться поглубже, нельзя не заметить тотчас, что он стоит выше во мнении государыни, чем первый, вся сила которого зависит единственно от убеждения ее в том, что он необходим».

О значимой роли Безбородко при дворе сообщал и министр Генуэзской республики Ривароло: «Наибольшим влиянием пользуется граф Безбородко. Секретарь Кабинета ее величества, он ежедневно в положенные часы докладывает ей о текущих делах по всем министерствам и вместе с ней предварительно разбирает их… Деятельный, мягкого характера, старающийся по возможности угодить всякому, он считается искусным дипломатом и ловким царедворцем». Граф Сегюр, наблюдавший Безбородко как во время официальных приемов, так и в частной жизни, к приведенным выше зарисовкам портрета Безбородко добавляет некоторые существенные штрихи, разбросанные по страницам его мемуаров. Его наблюдения отличаются меткостью и тонкостью: «Он скрывал тонкий ум под тяжелой внешностью»; «Умный, ловкий и уступчивый, но отчасти слабый»; «Граф Безбородко постоянно старается всех примирить…».

У Безбородко, несмотря на его уступчивость и готовность пойти на компромисс, не сложились отношения с фаворитом императрицы Дмитриевым-Мамоновым. Соперничество между ними за влияние на императрицу не укрылось от современников, да и Безбородко его не оспаривал. Михаил Гарновский, управитель дел Потемкина в Петербурге, перед которым открывались двери дворцов всех столичных вельмож и который поэтому был осведомлен о всех событиях придворной жизни, записал 3 сентября 1787 года: «…Граф Александр Матвеевич (Мамонов. - Н. П.) сильнее графа (Безбородко. - Н. П.)», а в записи от 14 сентября несколько приоткрыл завесу, в чем проявлялась сила фаворита: «Александр Матвеевич много может, нет в сем ни малейшего сумнения. Никто из предшественников его не в состоянии был поколебать власти графа-докладчика, а он оную колеблет». Соперничество между ними дошло до того, что Мамонов оттер Безбородко, и тот «бывает теперь редко у государыни и старается при том бывать только тогда, когда Александр Матвеевич не бывает.» Однажды Безбородко явился для доклада в часы, когда по его расчетам у нее не должен быть Мамонов, но ошибся и, увидев его, «потерял дар речи».

Положение вельможи при дворе напоминает человека на качелях: он то поднимается, то опускается. Такое случилось и с Безбородко. Храповицкий, например, записал 3 июля 1787 года, что императрица подписала указ о пожаловании Безбородко дома, ранее принадлежавшего Бестужеву-Рюмину. Реставрировать его надлежало на казенный счет. Этой акцией императрица выразила удовлетворение деятельностью графа. Но уже в сентябре положение Безбородко покачнулось, что явствует из записки Гарновского. Наблюдение Гарновского подтвердил Храповицкий, отметивший, что в 1788 году Безбородко редко появлялся на глаза императрице и та даже высказала открыто недовольство его отсутствием. 3 июля 1788 года Храповицкий занес следующую запись: «Недовольны, что граф Безбородко на даче своей празднует; посылали сказать в его канцелярии, чтоб по приезде скорее пришел. Он почти не показывается, а до него всякий час дело».

Мамонов третировал Безбородко и как-то сказал императрице: «Хотел бы я наплевать на его достоинства, на него самого и на всю его злодейскую шайку».

Осторожный Безбородко подобных выпадов в адрес своих неприятелей не позволял. Недоброжелательно он отозвался о Мамонове только после отставки, причем проявил дальновидность: Мамонов, женившись на Щербатовой, хорохорясь, заявлял, что через год он вернется ко двору. Более опытный в интригах Александр Андреевич полагал, что путь Мамонову ко двору заказан. 21 августа 1789 года он извещал С. Р. Воронцова: «Всем он твердил, что еще служить и делами править возвратится, но не так, кажется, расстались. Здесь умел он уверить публику, что он все сам распоряжает; а я божусь, что он кроме пакости ничего не делал, и я тот же труд с той только разницей, что без всякой благодарности и уважения исправлял, перенося то для блага отечества в дурном его положении».

Екатерина считалась с мнением фаворита, но и учитывала деловые качества Безбородко: его терпели при дворе потому, что заменить было некем. Гарновский после падения Мамонова писал: «Граф Александр Андреевич опять немножко поправился для того, что дел исправлять некому; а Храповицкий хотя и моден, но с Бахусом не перестает своего знакомства, да и способностей к делам таким, какие граф имеет, не имеет».

Не сложились отношения Безбородко и с последним фаворитом императрицы, Платоном Зубовым. 7 марта 1791 года, во время последнего приезда Г. А. Потемкина в столицу, Безбородко пожаловался своему приятелю С. Р. Воронцову на преследования Зубова: «Уже ненавидящий меня (Зубов. - Н. П.) до того простирал свои происки, чтоб меня привести в ничтожество и по части политической. Колобродства, нередко выходившие, и недоумения в трудных случаях заставляли по необходимости за нас браться; а я, решившись трудное нынешнее для государства время перенести, не уважая никакими особенными огорчениями, и потом все бросить, никогда ни от чего не отказывался и противу всех нападений твердо и смело воевал». Далее следуют пессимистические рассуждения о будущем и готовность отстаивать свою честь: «Знаю, что по отъезде его (Потемкина. - Н. П.) и паки за меня примутся; никто же им так тяжел не был, как я. Ибо я, конечно, не нагнуся и никому больше цены, как он ставит, не дам».

В то время как при дворе плелись интриги и фавориты один за другим пытались избавиться от влияния Безбородко, страна вела две изнурительные войны - с Османской империей и Швецией. Безбородко в письме к Воронцову в ноябре 1789 года рассуждал: «Наш интерес теперь в том состоит, чтоб скорее сделать мир, хотя несколько честный, ибо мочи уже нет продолжать войну. От неурожая хлебного и возвышения цен, и от худой экономии в войсках так возросли расходы, что на нынешний год станет на войну тридцать с лишком миллионов, и чтоб быть в состоянии протянуть будущую кампанию, дошло дело до наложения новых податей». На шведском театре войны, особенно волновавшем Екатерину вследствие угрозы нападения на столицу, главнокомандующим был Пушкин - человек столь же нерешительный, как и бездарный, к тому же легко поддававшийся постороннему влиянию. Безбородко подал императрице две записки. В первой доказывал необходимость и возможность заключить мир со Швецией и Османской империей; во второй предлагал использовать в качестве посредника при заключении мира Пруссию. С необходимостью заключить мир Екатерина согласилась вполне, но посредничество Пруссии решительно отклонила.

Между тем и в Петербурге стало известно о склонности Густава III заключить мир: «…По некоторым признакам, - писал Безбородко С. Р. Воронцову, - наклонность короля шведского обратиться на ум и кончить войну для него еще более, нежели для нас тягостную».

По поручению Екатерины Александр Андреевич составил условия, на которых могли быть начаты переговоры о мире. Главное из них - сохранение неизменными границ, предусмотренных Абовским миром 1742 года. В начале 1790 года начались секретные переговоры о заключении мира со Швецией. Король, как и во время объявления войны, продолжал выступать защитником интересов Османской империи, требуя от России отказа от Крыма и возвращения туркам завоеванных территорий. Подстрекаемый прусским королем, Густав III продолжил войну, и только заявление русских уполномоченных о готовящемся заключении мира с Османской империей и угроза лишиться союзника вынудили короля быть более уступчивым.

Военные действия со Швецией тем не менее продолжались, причем пушечная канонада, раздававшаяся 3 мая 1790 года при острове Сексаре, была слышна в Петербурге и встревожила двор. Храповицкий записал в Дневнике: «Великое беспокойство. Почти всю ночь не спали. Граф Безбородко плакал». Успокоились лишь после того, как на следующий день получили известие о поражении шведов после двухчасового сражения: «Неприятель разбит и прогнан». Зато 28 июня победу праздновал шведский король.

Роль Безбородко во время переговоров выражалась в составлении от имени императрицы рескриптов баронам Ингельстрему и Армфельду, непосредственно общавшимся с представителями враждебной стороны.

Король согласился на условия мира, предложенные русской стороной. За заключение Верельского мира 1790 года оба барона получили по ордену Андрея Первозванного, а Армфельд еще и 10 тысяч червонцев. Не остался без награды и Александр Андреевич: «Гофмейстеру графу Безбородко, которого труды и упражнения в отправлении порученных ему от ее императорского величества дел, ее величество ежедневно сама видит, всемилостивейше жалуется чин действительного тайного советника, и оставаться ему при его должностях».

Самой значительной акцией, совершенной Безбородко в 90-х годах, было заключение Ясского мира с Османской империей. Если в заключении Верельского мира граф непосредственного участия не принимал, то на переговорах в Яссах он возглавил русскую делегацию и в полной мере раскрыл свои дипломатические способности.

Безбородко выехал из столицы 19 октября 1791 года, а прибыл в Яссы 4 ноября, то есть месяц спустя после смерти Потемкина. По словам Гельбига, граф обставил свое пребывание роскошью «владетельного восточного сибарита», чем дал знать турецким уполномоченным, что русская казна не пуста.

Перед Безбородко стояла непростая задача: с одной стороны, по требованию Екатерины мир надлежало непременно заключить и чем быстрее, тем лучше; 4 ноября императрица писала графу: «Почитая вас уже теперь прибывшим в Яссы, ожидаю от вас нетерпеливо уведомления о возложенном на вас деле»; с другой - мир должен быть выгоден России, во всяком случае должен оправдать материальные и людские потери.

Александр Андреевич начал выполнять возложенные обязанности с изучения личных качеств османских уполномоченных. На следующий день он отправил императрице донесение с колоритными характеристиками каждого из них. Глава делегации, Абдуллах-рейс-эфенди, в представлении османов «в делах искусный, скромный и вежливый, но слывущий у них за самого хитрого и деятельного человека»; однако у него была слабость: «когда увидит, что не допустят его продолжать время, то непременно, в отвращение разрыва и возобновления неприязненных действий согласится на все пристойные и удобные к тому средства». Второй делегат, Измет-бей, известен «ненавистью к христианам», фанатизмом, но он опасается продолжения войны, которая, по его мнению, приведет к разрушению империи. Остальные члены делегации тоже довольно искусные люди по османским меркам.

Безбородко держал императрицу в курсе переговоров и своих действий. Он, что называется, взял быка за рога: «Хотите ли войны, или мира. Можете иметь и то, и другое. Мир по Галацким предварительным статьям или войну до конечной гибели. Выбирайте». Граф настойчиво внушал туркам мысль, «что ежели мы мира желаем, то и войны отнюдь не боимся».

Твердая позиция главы русской делегации смутила османов, и они, по словам Безбородко, были приведены в крайнее замешательство: «Они говорят, что видят для себя самую худшую альтернативу: или согласиться на требования наши и подвергнуть за то свои головы потере, или же в случае несоглашения навлечь на себя бедствия и потери их государству, а чрез то же голов лишаются».

Предметом самого ожесточенного спора являлся Крым, послуживший османам поводом для объявления России войны. Турки отказывались нести ответственность за набеги крымцев, а также не соглашались компенсировать военные расходы России. Безбородко разрядил напряженную обстановку, сообщив, что императрица отказывается от контрибуции. Граф использовал еще одно средство воздействия на позицию османов: зная алчность и продажность турецких чиновников, готовых продать интересы страны ради личных выгод, он не скупился на подарки членам делегации.

После заключения 29 декабря 1791 года Ясского мирного договора Безбородко писал императрице: «Счастливым почитаю себе, что был избран орудием к окончательному исполнению высочайших намерений ваших и повергаю к священнейшим стопам вашим поздравление».

Это был крупный успех Безбородко на дипломатическом поприще. В этой войне он отличился дважды: был автором Манифеста об объявлении войны Османской империи и главным действующим лицом при заключении мира. Вполне сознавая успех переговоров, он поделился радостью с московским главнокомандующим А. А. Прозоровским: «Мы все то одержали, чего хотели, а теперь остается пользоваться покоем на приведение внутренности нашей в цветущее состояние».

Редкий случай в истории, когда оба участника переговоров делали вид, что условия мирного договора выгодны для них. Порта отблагодарила Безбородко роскошными подарками: перстнем ценой до 25 тысяч рублей, табакеркой в восемь тысяч, часами тысяч в семь, лошадью с богатой сбруей, ковром салоникским, 37 пудами кофе и пр. Глава османской делегации довольствовался более скромными подарками: кинжалом ценой в девять тысяч рублей, саблей в десять тысяч рублей, чаем и ревенем.

Скромно была оценена и заслуга Безбородко. Императрица пожаловала ему 50 тысяч рублей и орден Андрея Первозванного.

Надо полагать, что императрица скорее всего под влиянием внушений Зубова не была довольна результатами мира. Ясский мир подтвердил присоединение Крыма к России и установление протектората над Грузией. Территориальные приобретения были невелики: к России отошли земли между Бугом и Днестром; Бессарабия, Молдавия и Валахия были возвращены османам.

Если учесть блистательные победы русских на суше и на море, а также человеческие жертвы, понесенные в течение четырехлетней войны, то Ясский мир ни в коей мере нельзя признать блестящим. Но и Османская империя не достигла ни одной из целей, которые ставила перед собой, развязывая войну.

Результаты, достигнутые Безбородко во время переговоров, объяснялись фактическим отсутствием у России ресурсов для продолжения войны. Война на два фронта истощила казну настолько, что даже Ясский мир был выгоден России, ибо для большего у нее отсутствовали возможности.

Недоброжелатель Ростопчин писал по поводу заключения Безбородко Ясского мира: «Он теперь собирает на пути должную дань хвалений и предполагает быть здесь (в Петербурге. - Н. П.) около 20 числа; но думают, что он ускорит свой приезд вследствие последнего письма императрицы, где она говорит ему, что он окажет ей новую услугу, если прибудет к ней как можно скорее».

Какие неотложные дела вынудили Екатерину торопить Безбородко? Оказалось, дворцовые интриги, воля фаворита Зубова, а не самой императрицы.

За два с половиной месяца отсутствия Безбородко в Петербурге Зубов прибрал к рукам дела, которыми ведал Александр Андреевич. Но внешнеполитические заботы недалекому Зубову были не по плечу, и ему требовался советчик. Выбор Зубова пал на Аркадия Ивановича Моркова, третьего советника Коллегии иностранных дел, обязанного своей карьере Безбородко. Морков решил поменять покровителя и переметнулся на сторону Зубова, которому, как писал Ростопчин, он был «необходим для прикрытия его невежества, довольно, впрочем, извинительного. Предполагается, что они (Зубов и Морков. - Н. П.) трудятся вместе и последний курьер получил свои депеши от г. Моркова без ведома графа Безбородко и вице-президента. Все дела в его руках, и он идет быстрыми шагами к высокому положению».

Впрочем, Ростопчин неточно излагает события. Более соответствует истине описание происшедших изменений при дворе, выполненное приятелем Безбородко, статс-секретарем Екатерины П. В. Завадовским. Уступчивый, любивший покой, во всем стремившийся угодить Безбородко статс-секретарь искал случая примирения с фаворитом, отношения с которым складывались не лучшим образом.

Граф, по словам Завадовского, «разжигаясь честолюбием, равно и легкомысленностью захватить весь кредит, когда не стало князя, кинулся в Яссы. При отъезде из трусости врожденной поручил внутренний портфель Зубову, а иностранных дел - Моркову. Последнего разумел себе первым другом; и у первого думал там найтить связь. Возвратившемуся после мира в голубой ленте, при первой встрече дано почувствовать, что дела уже не в его руках. И так, с тех пор без изъятия Зубов управляет всеми внутренними делами, Моркова, имея под собою, для письма иностранного».

Несколько личных писем императрицы к Безбородко с настойчивым требованием двигаться быстрее в столицу вызвали взаимное недовольство. Екатерина была недовольна медлительностью графа, а Безбородко был недоволен тем, что императрица, не установив причин задержки, выразила порицание: оказалось, что граф дорогою занемог. А. Р. Воронцову пришлось выслушивать претензии Безбородко, которые тот не посмел высказать императрице: «Кажется и то заслужил, чтоб не гнать меня по курьерски и дать хотя спокойно и прохладно путь совершить. Я же и теперь с кашлем и насморком».

Более всего Безбородко возмутился после того, как узнал, ради чего его торопили с приездом в Петербург, - как выяснилось, чтобы быть в услужении у Зубова. Подобной роли Безбородко не выполнял даже у всесильного Потемкина. Честолюбивый граф рассудил, что на его долю выпадет вся черновая работа, а славу за нее получит фаворит. Не вызвало радости Безбородко и то обстоятельство, что Зубов отнял у него престижные дела, оставив ему второстепенные, требующие заботы, но «ни чести, ни славы не влекущие».

Безбородко ожидал еще один неприятный сюрприз - он счел себя обиженным наградами, поскольку в списке значился рядом с Державиным, Храповицким и другими, «у которых еще и дела никакого нет». Александр Андреевич выразил желание, чтобы он, как и прежде, занимался внешнеполитическими делами и был освобожден от обременяющих его «безделиц», которые не соответствуют ни его интересам, ни его репутации человека, знающего свое дело.

Демарш не принес результата, и тогда граф воспользовался последним средством - 30 июня 1793 года он подал прошение об отставке: «Если служба моя вам уже неугодна, и ежели по несчастию лишился я доверенности вашей, которую вяще заслужить последним подвигом уповал, то повинуяся достодолжно воле вашей, готов от всего удалиться; но если я не навлек на себя такового неблаговоления, то льщу себя, что сильным вашим заступлением охранен буду от всякого уничижения…».

Сочинив прошение, Безбородко, вероятно, недели три с лишним пребывал в раздумье - следует ли его подавать императрице и не навлечет ли его тон гнев. Он решил посоветоваться со статс-секретарем А. В. Храповицким. В Дневнике Храповицкого от 30 июня читаем запись: «Граф Безбородко показал мне свою записку касательно его и дел польских, от него скрываемых, прося увольнения, буде не нужен. Вся записка его руки и по совету моему подана ее величеству Захаром Константиновичем Зотовым, камердинером императрицы».

5 июня пространная для манеры Храповицкого запись: Безбородко показал ему резолюцию императрицы на свое прошение. «В ответе ее изображена ласка, похвала службе и усердие». Вместе с тем резолюция содержит оправдание императрицы относительно польских дел - она при подписании документов всегда спрашивала, показывают ли их Безбородко и вице-канцлеру. И далее: «Вы сами говорили о слабости здоровья своего и от некоторых дел отклонялись». Последовало объяснение.

Дальнейшие записи Храповицкого свидетельствуют о том, что состоявшееся примирение носило формальный характер. Правда, императрица, как и всегда в подобных случаях, устранила трещины щедрыми пожалованиями. Безбородко было пожаловано в 1793 году 7 тысяч душ крепостных и в том же году он получил самый высокий придворный чин обер-гофмейстера. В следующем году Безбородко извещал своего лондонского приятеля: обращением «со мною государыни и ее доверенностью я весьма должен быть доволен». Что касается ее окружения, в особенности Зубова, то они к нему «не лучше расположены».

И все же Безбородко по внушению Екатерины попытался сойтись с Зубовым, найти с ним общий язык, «но по скрытности сего юного человека при внушении многих его близких, кроме самой наружности, не мог того достигнуть». В который раз Безбородко возмущало присвоение фаворитом его трудов, с тем чтобы «в публике» укрепилось мнение, что все плод усилий Зубова «во славу и пользу государства».

При Павле I положение Безбородко не только не пошатнулось, но укрепилось и внимание к нему императора достигло таких высот, на которых он не находился при Екатерине даже в годы наибольшей к нему благосклонности. Вероятно, внимание Павла и его заботы о Безбородко объясняются стремлением сына поступать «наоборот» с наследием матери. Г. Р. Державин сообщил другу свою версию причины благосклонности Павла к Безбородко, за достоверность которой он, впрочем, не ручался: Безбородко якобы вручил Павлу завещание, в котором Екатерина лишала короны сына в пользу внука Александра.

6 апреля 1797 года Александр Андреевич был извещен о милостях, обрушившихся на его голову в связи с коронацией.

Излишней скромностью Безбородко не отличался, но даже его смутили милости, «ибо они превосходят всякую меру». Император подарил ему свой портрет, богато украшенный бриллиантами, пожаловал более десяти тысяч крестьян и возвел его в княжеское достоинство. 21 апреля 1797 года ему, наконец, было пожаловано канцлерство.

Исключительные по размерам пожалования еще раз дают основание полагать, что Павлу было известно полуопальное положение графа, его преследование, быть может, не столько со стороны Екатерины, ценившей заслуги и таланты Александра Андреевича, сколько со стороны честолюбивого не по разуму фаворита.

Пожалования, разумеется, прибавили желания отблагодарить императора усердной службой, но силы оставляли канцлера, к тому же в первые годы царствования Павел I не предпринимал важных внешнеполитических акций.

В июле 1798 года граф жаловался Воронцову: «попеременно то в руках, то в ногах боль чувствую», в связи с чем признавал свою бесполезность по службе и мечтал о переезде в Москву, «где покойнее и здоровее». В том же июле Безбородко писал Воронцову: «Несмотря на прилежное лечение, столь худо успеваю, что должен терять надежду оправиться совершенно, разве покой моральный и физический тут присоединить».

Письмо к Лопухину от 10 декабря 1798 года является своего рода исповедью. Безбородко писал: «Никогда я не скрывал пред вами моего желания, еще при жизни покойной государыни существовавшего, чтоб остаток дней моих прожить в Москве спокойно. Смерть ее застигла меня в тяжкой болезни, поставила меня в иное положение. Государю угодно было, чтоб я остался при нем. Я повиновался воле его; он осыпал меня преизбыточно почестями и щедротами. Ласкал я себя, что хотя несколько могу их заслужить моими трудами, но вижу крайнюю свою к тому неспособность. Два года протекшие были для меня исполнены болезней. Лечение нынешнего года расслабило меня до самой крайности, так что верьте, - ибо не привык вещей черными видеть, - ощущаю я часто такие симптомы, которые мне весьма неотдаленный конец предвещают. Скоростием работы и понятием награждал я прежде природную лень свою; но теперь природное только и осталось, а память и другие дарования совсем исчезают. Хотя стыдно, но должен признаться, что, работая иногда длинные пьесы, впадал я часто в повторения и другие недостатки… Мне кажется, что полная свобода, свежий воздух умереннейшего климата и лечение у вод могли бы еще поддержать безвременную старость, но не по летам меня постигшую…»

Последнее послание к своему приятелю А. Р. Воронцову Безбородко отправил 10 марта 1799 года, он жаловался на ухудшение здоровья и бесполезность пользуемых лекарств. «Вчера пустили мне много крови пиявицами, не чувствую себя однако же легче. Новая болезнь во всех нервах, а правая рука поминутно то немеет, то по суставам ее чувствую une espece d’endgurdi-sement (нечто вроде оцепенения. - Н. П.); видно, уже надобно о продолжении дней, а не о восстановлении».

Князь упорно сопротивлялся болезни. 20 февраля, преодолевая сильнейшую боль в ногах, он явился во дворец и участвовал в церемонии обручения великой княжны Александры Павловны, а 4 марта в честь обрученной дал бал, по поводу которого Завадовский писал: «Князь удивил гостей убранством дома и в качестве и в количестве, каковой начинки ни один богач во вселенной в своем жилище не имел».

Во время сборов для поездки на воды с ним приключился удар, и 6 апреля 1799 года князь скончался.

Несколько слов о частной жизни князя. Он так и не обзавелся семьей, но держал открытый стол, часто устраивал торжественные обеды, на которых иногда присутствовала и императрица. Александр Андреевич слыл поклонником искусства, был завсегдатаем театра, любил русские песни. После себя оставил богатейшую картинную галерею, по качеству и количеству картин не уступавшую строгановской.

Обладая тонким художественным вкусом, Безбородко не всегда был аккуратен в собственной экипировке. Автор биографий дипломатических сановников Терещенко писал: «Являясь к императрице во французском кафтане, он иногда не замечал ссунувшихся чулков и оборванных пряжек на своих башмаках, был прост, несколько неловок и тяжел; в разговорах то весел, то задумчив». В обращении, в особенности в кругу близких, в домашней обстановке был обходителен, не зазнавался своим положением, любил протежировать своих соотечественников с Украины. В его доме на Почтамтской улице постоянно толпились просители, которым он старался помогать, чем заслужил репутацию добряка.

Граф Комаровский со слов своего зятя оставил описание домашнего быта Безбородко: «Кроме знатных гостей, обыкновенное общество состояло из особ, живущих у графа, и нескольких человек коротких знакомых. Ничего не было приятнее слышать разговор графа Безбородко. Он одарен был памятью необыкновенною и любил за столом много рассказывать, в особенности о фельдмаршале (Румянцеве. - Н. П.), при котором он находился несколько лет. Беглость, с которой он, читая, схватывал смысл всякой речи, почти невероятна. Мне случалось видеть, что привезут ему от императрицы преогромный пакет бумаг; он после обеда обыкновенно садился на диван и всегда просил, чтобы для него не беспокоились и продолжали бы разговаривать, между тем он только что переворачивал листы и иногда вмешивался в беседу гостей своих, не переставая в то же время читать бумаги. Если то, что он читал, не заключало в себе государственного секрета, он нам сообщал содержание оного. Я слышал от графа Моркова, что он не мог никогда надивиться непостижимой способности графа Безбородко читать самые важнейшие бумаги с такою беглостью и так верно и так скоро постигать смысл оных».

У Александра Андреевича было две страсти: игра в карты и увлечение слабым полом. В карты ему, по свидетельству современников, не везло, в любви - не всегда, тем более что Безбородко, по свидетельству маркиза де Палермо, «далеко не красив собой». Обе страсти были известны императрице, и она к ним относилась снисходительно. Храповицкий записал об отсутствии графа при дворе 13 и 14 января 1791 года: «Спрашивали и на ответ, что болен, улыбнувшись сказала: знаю от чего болен». Улыбка императрицы означала, что ей известны слабости канцлера.

Предметом его ухаживаний были актрисы, русские и иноземные. Екатерина, узнав, что граф подарил итальянской певице Давиа 40 тысяч рублей, велела выслать ту из столицы.

Безбородко был влюблен в певицу Е. С. Угарову и так назойливо ухаживал за ней, что та, улучив момент, пожаловалась Екатерине. «Лизинька ни на какие обещания графа не поддается», - записал Гарновский. Угарова была влюблена в актера Сандунова. При содействии Екатерины влюбленные были обвенчаны и, чтобы избавиться от поклонников, уехали в Москву.

Столь же неудачны были амурные похождения с другой актрисой, о чем рассказала Е. Р. Дашкова в письме к неизвестному корреспонденту 1 января 1787 года. Безбородко «влюбился в танцовщицу по имени Маврушка, по слухам очень хорошенькую; он нанял ей дом Убри, по соседству с собою, поместил на ее имя в Воспитательный дом десять тысяч рублей и драгоценностей на такую же сумму и вдруг Чесменский (сын. - Н. П.) графа Алексея (Орлова. - Н. П.) отбил ее у него; она предпочла его всем материальным выгодам, предлагаемым графом, и тот остался без двадцати тысяч и без девицы. Говорят, он был этим огорчен и пытается завязать отношения с Давией, рискуя быть побитым, так как она угощает пощечинами своих поклонников; благодаря ей многочисленные враги графа будут отомщены».

автора Ярцев Алексей Алексеевич

Глава V. Павел Степанович Мочалов и Василий Андреевич Каратыгин Время деятельности Щепкина на московской сцене было самой блестящей эпохой в историческом ходе развития русского сценического искусства. В этот период появилась и служила русской сцене плеяда выдающихся

Из книги Во имя Родины. Рассказы о челябинцах - Героях и дважды Героях Советского Союза автора Ушаков Александр Прокопьевич

СУСЛОВ Александр Андреевич Александр Андреевич Суслов родился в 1906 году в Кыштыме Челябинской области в рабочей семье. Русский. Работал на машиностроительном заводе имени Калинина токарем. В июне 1941 года призван в Советскую Армию, участвует в боях против

Из книги Воспоминания. Том 1 автора Витте Сергей Юльевич

ЩУР Федосей Андреевич Федосей Андреевич Щур родился в 1915 году в селе Малиновка Петровского района Днепропетровской области в крестьянской семье. Украинец. В 1938 году призван в Советскую Армию. В боях с немецко-фашистскими захватчиками участвует с 1942 года на Юго-Западном

Из книги Роковая Фемида. Драматические судьбы знаменитых российских юристов автора Звягинцев Александр Григорьевич

ГЛАВА 2 ростислав Андреевич Фадеев Так как у моего деда Фадеева были три дочери и только один сын, то понятно, что всю свою любовь они сосредоточили на этом сыне. Когда этот сын Ростислав вырос, то Фадеевы из Саратова, где мой дед был губернатором, перевезли его в Петербург

Из книги Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом автора Казанцев Александр Степанович

Александр Андреевич Беклешов (1743–1808) «ЧЕЛОВЕК СТАРОРУССКОЙ ПАРТИИ» Назначая очередного генерал-прокурора (а за непродолжительное царствование Павла I их было четыре), император сказал ему: «Ты да я, я да ты, вперед мы одни будем дела делать». Несмотря на такой солидный

Из книги Алла Пугачёва. 50 мужчин Примадонны автора Раззаков Федор

Глава III Андрей Андреевич Власов Советская Пропаганда сделала всё от нее зависящее, чтобы дискредитировать европейский антикоммунизм. Самоотверженные борцы против Гитлера, как Драже Михайлович, Никола Петков, генерал Бор-Комаровский и миллионы других, именовались ею не

Из книги Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачева: Энциклопедия биографий автора Зенькович Николай Александрович

«Гастрольные» мужчины. Левон Мерабов, Александр Лившиц, Александр Левенбук Гастрольная деятельность певицы Аллы Пугачевой началась осенью 1965 году, и связана она была с именами сразу нескольких мужчин. Первым из них был композитор Левон Мерабов. Вспоминает А.

Из книги Гоголь автора Соколов Борис Вадимович

АНДРЕЕВ Андрей Андреевич (18.10.1895 - 05.12.1971). Член Политбюро ЦК ВКП(б) с 04.02.1932 г. по 16.10.1952 г. Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) с 23.07.1926 г. по 21.12.1930 г. Член Оргбюро ЦК с 03.04.1922 г. по 11.04.1928 г. и с 22.03.1939 г. по 18.03.1946 г. Секретарь ЦК РКП(б) - ВКП(б) с 03.02.1924 г. по 18.12.1925 г. и с 28.02.1935 г. по 18.03.1946

Из книги Русская живопись от Карла Брюллова до Ивана Айвазовского автора Соловьева Инна Соломоновна

ИВАНОВ Александр Андреевич (1806–1858), художник. После окончания московской Академии художеств, чьим профессором был его отец, И. был послан в Италию на средства Общества поощрения художеств. В 1830 г. поселился в Риме. Его картина «Магдалина» вызвала всеобщий восторг. И. был

Из книги Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография) автора Карнович Евгений Петрович

Глава 5 Павел Андреевич Федотов Павел Андреевич Федотов (родился 4 июля 1815 года в Москве, умер 26 ноября 1852 года в Санкт-Петербурге) – русский живописец. Он был по профессии гвардейским офицером, служил в Санкт-Петербурге. Будучи художником-любителем, посещал в качестве

Из книги Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 1 автора

Глава 12 Константин Андреевич Сомов Константин Андреевич Сомов (родился 30 ноября 1869 года в Петербурге, умер 6 мая 1939 года в Париже) – русский живописец, иллюстратор и график. Его отец Андрей Иванович Сомов был старшим хранителем Эрмитажа. В возрасте 10 лет Константин Сомов

Из книги Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 2 автора Кулиш Пантелеймон Александрович

КНЯЗЬ А, А. БЕЗБОРОДКО IОтзывъ Екатерины о своей государственной д?ятельности. - Участіе въ этой д?ятельности французскихъ мыслителей и г-жи Жоффренъ. - Положеніе

Из книги Я русский солдат! Годы сражения автора Проханов Александр Андреевич

II. Пребывание Гоголя в Гимназии высших наук Князя Безбородко. - Детские проказы его. - Первые признаки литературных способностей и сатирического склада ума его. - Воспоминания самого Гоголя о его школьных литературных опытах. - Школьная журналистика. - Сценические

Из книги автора

II. Письмо Гоголева отца к директору Гимназии Высших наук Князя Безбородко, В.Г. Кукольнику . Милостивый ГосударьВасилий Григориевич!В прошедшем месяце я беспокоил вас письменно всепокорнейшею моею просьбою о извещении меня: могу ли я поместить в Нежинский пансион для

Из книги автора

ІII. В Конференцию Гимназии Высших наук Князя Безбородко От ученика 9-го класса Гоголь-Яновского ПРОШЕНИЕ. В журнале Конференции ХХVІІІ, § 11 прошлого 1826 года, определено позволить держать экзамен на высшие отделения ученикам последнего трехлетия не дале 1-го октября

Из книги автора

Александр Андреевич Проханов Меня часто спрашивают, какой он? Что он за человек? И много лет это вопрос ставит меня в тупик. Как ответить на него? Кто он? Для меня это человек, который изменил мою жизнь. Изменил круто и навсегда. Человек, настолько необычный и не

Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов.

А.С. Пушкин

В строках «в князья не прыгал из хохлов» поэт упомянул выдающегося политика 18-го века – князя и канцлера российской империи Александра Андреевича Безбородко . И в самом деле, Безбородко можно отнести к разряду редких личностей, сделавших головокружительную карьеру своими силами, опираясь исключительно на собственные дарования и огромную работоспособность.

Александр Безбородко на Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде

Александр Безбородко, рожденный в городе Глухове в 1747 году, происходил из небогатого рода. Отец его был генеральным писарем. После окончания Киевской духовной академии, будучи 18-ти лет отроду, Безбородко поступил на службу в украинскую армию, а именно в канцелярию графа П.А.Румянцева – правителя Малороссии. Последний обратил внимание на способного молодого человека и уже через короткое время сделал его своим личным секретарем. А через несколько лет, в начале русско-турецкой войны, сражаясь в передовом отряде, Безбородко показал себя отважным воином. Фельдмаршал Румянцев оценил по достоинству храбрость своего секретаря и в марте 1771 года произвел его в чин полковника Киевского малороссийского полка.

В это же время Румянцеву выдалась возможность убедиться в редком таланте дипломата, которым с лихвой был наделен молодой хохол. Поэтому Безбородко были доверены секретные поручения в области тайной дипломатии. И на этом поприще он справлялся блестяще! Неудивительно, что вскоре граф Румянцев решил рекомендовать Безбородко в качестве секретаря самой императрице Екатерине II. Описал он его следующими словами: «Представляю вашему величеству алмаз в коре: ваш ум даст ему цену».

С этого момента началось восхождение Александра Безбородко на Олимп государственной службы при царском дворе. Очень быстро новый секретарь императрицы поставил себя так, что ни один ее указ или деловое письмо не обходились без его участия. Повышение в должности было для него стремительным: член Государственного совета, руководитель Коллегии иностранных дел и почтового ведомства… Александр Андреевич был на редкость умен и великолепно владел словом, благодаря чему и стал автором многочисленных проектов законов. Один из современников вспоминал о нем так:

«Никто из государственных министров даже в труднейших случаях и по какой бы то ни было отрасли государственного управления не мог представить государыне такого ясного доклада, как Безбородко. Одним из главнейших его дарований было искусство в русском языке».

Славился Безбородко и умением сглаживать острые углы, находить выход из любых конфликтных ситуаций. Этим он выгодно отличался от еще одного любимца царицы – неуправляемого и своенравного Потемкина. Во многом благодаря таланту умелого царедворца Безбородко пользовался безграничным доверием императрицы, вплоть до 1792 года. Доверие Екатерины II подпитывалось и честностью ее статс-секретаря. Известно, что он не брал взяток, несмотря на то, что все просители действовали через него. Между тем к чинам и наградам Безбородко, как человек честолюбивый, был в высшей степени неравнодушен. Уже в 1784 году он был удостоен графского титула. И это был еще не предел его карьерного роста.

Знал наизусть всю Библию

Александр Андреевич был искусен не только в письме, но и в устной речи, поэтому еще одной из его обязанностей была роль докладчика. Безбородко держал в голове огромное количество информации, чему помогала его феноменальная память. И в самом деле, это качество удивляло в нем, пожалуй, больше всего. Подумать только, он знал наизусть всю Библию и мог процитировать ее с какого угодно места!

Кроме того, Безбородко умел очень быстро разбираться с государственными документами. Показателен один случай, который приключился с этим удивительным человеком в момент «загула».

Безбородко забыл разработать очередной проект указа для царицы. Как на грех, государыня срочно позвала его к себе и приказала прочитать ей заготовку. Протрезвевший Александр Андреевич достойно справился с поручением Екатерины. Но когда императрица решила внести правку в документ, она с удивлением обнаружила, что перед ней лежал совершенно чистый лист бумаги…

Безбородко увлекался историей России. Им было написано три сочинения на эту тему. Особенный интерес представляет его изложение истории крымских татар, в котором он первым высказал идею о присоединении Крыма к Российской империи. И ему удалось осуществить ее! Во время сразу двух войн России – с Османской империей и Швецией, Безбородко представил вниманию государыне план о заключении мира с обеими державами. Екатерина II прислушалась к логичным доводам своего советника, и с помощью дипломатического дара Александра Андреевича, его замысел был осуществлен. В 1791 году Российская и Османская империи заключили между собой Ясский мир. В итоге очень благоприятного для России соглашения страна пополнила свой территориальный состав Крымом, а также землями между Бугом и Днестром. К тому же был установлен протекторат над Грузией.

За высокие достижения перед отчизной Безбородко были пожалованы высший орден Андрея Первозванного, внушительная денежная сумма и 5000 душ крестьян в Малороссии.

Тем не менее, несмотря на все свои заслуги, Александр Андреевич понемногу начал терять свои позиции при дворе. Сначала не заладились его взаимоотношения с фаворитом царицы Дмитриевым-Мамоновым. Причиной была конкуренция за право влиять на Екатерину II. Затем та же история повторилась с последним любовником императрицы Платоном Зубовым. Таким образом, в конце славного екатерининского века Безбородко был отстранен от реальной политической деятельности.

Канцлер Российской империи

Александр Безбородко. Художник И. Б. Лампи, 1792 год

С приходом к власти Павла I ситуация для полуопального графа кардинально изменилась. Александр Безбородко стал канцлером и князем. Вдобавок новый император наградил царедворца бриллиантовым крестом Св. Иоанна Иерусалимского и пожаловал ему орловскую вотчину. Польский историк К. Валишевский писал об этом так:

«У Безбородко, таким образом, оказалось до 45 тысяч крестьян, что не помешало ему входить в долги до самой смерти.»

Говорят, что благосклонность Павла I новоиспеченный канцлер завоевал при помощи хитрого хода. Якобы он лично отдал императору завещание его матери в пользу его сына – великого князя Александра Павловича. Царь немедленно сжег конверт с документом в камине и поблагодарил верного подданного за услугу. Павел I действительно высоко ценил Безбородко, недаром он отзывался о нем:

«Этот человек для меня дар Божий».

К сожалению, служил Александр Андреевич своему новому государю недолго, всего около двух лет. В апреле 1799 года у него случился инсульт со смертельным исходом…

Здоровье еще нестарого 52-летнего князя было подорвано не только напряженной государственной деятельностью, но и эпикурейским образом жизни. Безбородко был увлекающимся человеком, особенное место в его досуге занимали карты и женщины. Один из богатейших холостяков России имел чуть ли не собственный гарем из актрис. Не брезговал царедворец и публичными домами. Современники знали его как большого любителя застолий, в которых он выступал в роли обаятельного и хлебосольного хозяина. Безбородко был воистину жизнелюбив!

Известен был Александр Андреевич и как меценат. Он обожал театр, русские песни, обладал прекрасным художественным вкусом, позволившим ему основать одну из лучших на то время в стране картинных галерей. Им было завещано более 210 тысяч рублей на Воспитательный дом. На эти деньги был построен Нежинский лицей, где позже учился Н.В. Гоголь – еще один великий хохол, ставший великим русским.

Цитаты о Безбородко

Михаил Сперанский:

• «…в России, в XVIII столетии, было только четыре гения: Меншиков, Потемкин, Суворов и Безбородко, но последний не имел характера».

Николай Карамзин:

• «Он был хороший министр, если не великий. Вижу ум государственный, ревность, знание России. Жаль только, что не было в Безбородко ни высокого духа, ни чистой нравственности. Заключим обыкновенною поговоркою: нет совершенного»…

: Алексинский - Бестужев-Рюмин . Источник: т. 2 (1900): Алексинский - Бестужев-Рюмин, с. 634-640 (скан · индекс ) Другие источники : МЭСБЕ : ЭСБЕ :

Безбородко , светлейший князь Александр Андреевич , граф Священной Римской империи, род. в гор. Глухове, 14 марта 1747 г., ум. 6 апреля 1799 г. Безбородко получил воспитание в семье, под руководством отца, Андрея Яковлевича (см. ниже) который сам учил его грамоте по часослову и псалтири. Существует предание, что он довершил свое образование в киевской духовной академии. В 1765 г. он поступил на службу, в звании бунчукового товарища и был причислен к канцелярии графа П. А. Румянцева, незадолго перед тем назначенного президентом малороссийской коллегии и генерал-губернатором Малороссии. При начале первой турецкой войны, Румянцев, получив начальство над второй армиею, взял с собою Безбородко, который командовал сперва малороссийским нежинским полком, а потом полками лубенским, миргородским и компанейским. По переводе Румянцева в первую армию, Безбородко последовал за ним и принимал участие в сражениях при Ларге и Кагуле и в штурме Силистрийских укреплений. Румянцев вверил ему управление одною из трех экспедиций своей походной канцелярии и «многие секретные и публичные дела в комиссии». За заслуги его во время войны он был произведен из коллежских асессоров в полковники «на состоящую в малороссийском киевском полку вакансию». По заключении Кайнарджийского мира, фельдмаршал обратил внимание Императрицы Екатерины на своего молодого сотрудника и отрекомендовал его, как способного, опытного и трудолюбивого дельца. В 1775 г. состоялось назначение Безбородко в качестве секретаря Ее Величества «у принятия челобитень». В этой должности он имел возможность, так сказать на глазах Императрицы, проявить свои блестящие способности, быструю сообразительность, необыкновенную память, прекрасный деловой слог, краткий, точный и выразительный. Прилежно работая над восполнением пробелов своего образования, он принялся за изучение иностранных языков, и в короткое время успел усвоить их, в особенности французский. К этому времени относятся и исторические труды его: Картина о российских с татарами войнах и делах, Летопись Малые России и Хронологическая таблица замечательнейших событий царствования Екатерины II. Деятельность его не ограничивалась приемом прошений на Высочайшее имя, а обнимала все отрасли государственной службы. Большая часть именных указов и повелений Императрицы выходила из под его талантливого пера. Он стал любимым докладчиком Государыни, оценившей его достоинства, по делам всех ведомств, и не даром Екатерина называла его своим фактотумом. Заслуги его щедро награждались. В 1779 г. Безбородко произведен в бригадиры и пожаловано ему 1200 душ крестьян в Полоцкой губернии. В следующем, 1780 г., он сопровождал Императрицу в путешествии ее по Белоруссии, ознаменованном, как известно, первым свиданием ее с Иосифом II. При этом на него возложено было ведение «дневной записки» путешествия, а также составление инструкции для обревизования присутственных мест по пути следования Государыни. В Могилеве и в Смоленске Иосиф удостаивал секретаря Императрицы частыми и продолжительными беседами о делах, преимущественно внешних. С того же времени начала привлекать к этим делам Безбородко и сама Екатерина. Еще ранее он принимал деятельное участие в разработке мысли Государыни о вооруженном нейтралитете. Теперь ему было поручено производство дела о высылке в Данию находившихся еще под стражею в России членов брауншвейгской фамилии. По возвращение в С.-Петербург он представил ее величеству «мемориал по делам политическим», которому С. М. Соловьев придает важное дипломатическое значение, утверждая, «что в авторе высказался тонкий и дальновидный дипломат, и что записка эта была почти слово в слово переслана в Вену в форме предложения нашего Двора». Записка заключала в себе первый план раздела турецких земель между Россией и Австрией. За нею последовала вторая записка: Сокращенные исторические известия о Молдавии!. Труды эти, без сомнения, вызвали состоявшееся в конце 1780 г. причисление Безбородко к коллегии иностранных дел с званием «полномочного для всех негоциаций» и с одновременным производством в генерал-майоры, а год спустя, ему было повелено присутствовать в коллегии по секретной экспедиции. Тогда же от иностранной коллегии был отделен почтовый департамент, и главное начальство над ним вверено Безбородко, сохранившему при этом и прежнюю должность свою секретаря Императрицы.

С этой поры, имя Безбородко, является тесно связанным со всеми действиями русского двора во вторую половину царствования Императрицы Екатерины. В делах внешних он является деятельнейшим и влиятельнейшим сотрудником и советником великой Государыни, каким до того был во внутренних делах. Хотя по смерти Панина первое место в иностранной коллегии с званием вице-канцлера и занял Остерман, а произведенный в тайные советники Безбородко назначен был лишь на должность второго в ней члена, но именно он стал ее душою и главным в ней действующим лицом. Между тем, как на долю Остермана выпадало наружное представительство и личные сношения с пребывающими в Петербурге иностранными министрами, Безбородко был единственным докладчиком Императрицы по внешним делам и передавал коллегии ее повеления и указания. Он же писал важнейшие наставления нашим представителям при чужеземных дворах, заключал и подписывал договоры, словом, по единогласному свидетельству современников, русских и иностранцев, исполнял в действительности обязанности министра иностранных дел, пользуясь притом неизменною благосклонностью и полным доверием Императрицы. Он вполне усвоил ее политические взгляды и всегда являлся верным их истолкователем и исполнителем. При его участии приведен к благополучному исходу переговоры, сопровождавшие присоединение к России Таврического полуострова, и едва ли не ему принадлежит первая мысль об этом приобретении. Поняв, как сам он выражался, «что намерение Государыни о греческой монархии серьезно», он заявил себя ревностным сторонником «греческого проекта» и тесного союза с австрийским домом, как средства наиболее пригодного для достижения намеченной цели. Екатерина высоко ценила обнаруженные им блестящие дипломатические способности и с каждым днем все более и более приближала его к себе. Он неотлучно находился при Государыне в Петербурге как и в Царском Селе, и сопутствовал ей в поездках, предпринятых ею в 1783 г. в Фридрихсгам, для свидания с королем шведским Густавом III, а в 1785 г. - в Вышний Волочок, для осмотра строившегося канала и в Сестрорецк, для обозревания оружейного завода. По обыкновению своему, Екатерина осыпала богатыми и блестящими отличиями умного и верного. слугу. Она пожаловала ему Владимирскую и Александровскую ленты и 5000 душ крестьян в Малороссии, а 12 (23) октября 1785 г. в следующих выражениях сообщала ему о возведении его в графское Римской империи достоинство: «Труды и рвение привлекают отличие. Император дает тебе графское достоинство. Будешь comes! Не уменьшится усердие мое к тебе. Сие говорит Императрица. Екатерина же дружески тебе советует и просит не лениться и не спесивиться за сим». В свою очередь, извещая горячо любимую старушку-мать свою о полученной награде, Безбородко писал, «что письмо (Императрицы) для него лестнее и драгоценнее сего графства и всякой почести или награды».

В апреле 1786 г. Екатерина собственноручным рескриптом повелела Безбородко «присутствовать в Совете». Назначение это еще более возвысило влияние и значение графа Александра Андреевича. Он сразу занял в Совете положение исключительное. До него воля Государыни объявлялась Совету, а протоколы заседаний его докладывались ее величеству разными лицами. С 1787 г. обязанность эту исправляет он один. Он же является и докладчиком Совету всех дел первостепенной важности. Таково было положение, занимаемое графом Безбородко при дворе и в правительстве, когда он, уже возведенный в звание гофмейстера, был приглашен сопровождать Государыню в ее «историческом» путешествии по Южной России, «в качестве министра иностранных дел». Всем нашим послам и посланникам предписано было на все время путешествия отправлять свои донесения на его имя. В Каневе он, по приказанию Екатерины, вел переговоры с выехавшим на встречу ее величеству польским королем Станиславом Августом, а в Новых Кайданах, при встрече императора Иосифа, занимал место в карете самой Императрицы. О деятельности его во время путешествия земляк и близкий друг его, П. В. Завадовский писал графу С. Р. Воронцову: «Князь Потемкин верховный в делах; граф Александр Андреевич по нем и в услугах его; я называю две силы, все двигающие». Благоволение свое к ближайшему сотруднику Екатерина выразила милостями его родственникам, представленным ей в разных местностях Украйны, а также тем, что неоднократно останавливалась в имениях его, по прибытии же в Москву подарила ему купленный в казну у наследников Бестужева великолепный дом бывшего великого канцлера «на реке Яузе, против Екатерининского дворца и возле дворца именуемого Лефортовским».

Войны вторая турецкая и шведская увеличили бремя трудов, лежавших на Безбородко. Он был деятельным помощником Императрицы при соображении мер для борьбы с вторжением в наши пределы короля Густава III; составлял для совета записки о ведении военных действий, вел обширную переписку с начальниками воинских сил наших, князем Потемкиным на юге и адмиралом Грейгом на севере. Положение России было крайне затруднительно вследствие слабости союзной нам Австрии, двусмысленного поведения Франции и явной враждебности дворов лондонского и берлинского. Сношения с иностранными кабинетами Безбородко соображал так, «чтобы каждому по разным его отношениям ответствовать». Между тем, деятельность его стесняли и тормозили происки его недоброжелателей при дворе, «вынуждавшие его заботиться обороною противу интриг самых пакостных, против нападений клеветных и против всех усилий людей случайных». Во главе противников Безбородко стоял граф А. М. Дмитриев-Мамонов. Но наветы его не могли поколебать доверия Екатерины к ее министру. «Государыня» - рассказывает сам Безбородко - «видела с нами, что Рибопьер, его (Мамонова) искренный, продавал и его, и нас пруссакам, и что Келлер (прусский посланник в С.-Петербурге) чрез него действовал на изгнание нас из министерства. Расшифрованные депеши прусские служили нам самым лучшим аттестатом, что нас купить нельзя; они тем наполнены были, что и мы однех мыслей с Государынею, а ей тут-то все брани и непристойности приписаны».

Все усилия Безбородко были направлены к прекращению тягостных войн и к заключению «честного» мира, коему он старался проложить «верную стезю». Уполномоченный для ведения мирных переговоров с Швециею, барон Игельстром сносился преимущественно с графом Александром Андреевичем, ему посылал свои донесения и от него же получал инструкции. Мир с Густавом III заключен был в Верельской долине, 3 (14) августа 1790 г., на условиях, проектированных Безбородко. Наградою ему было пожалование чином действительного тайного советника.

Через год подписаны были в Галаце и «прелиминарные мирные артикулы» между Россиею и Турциею. Заключение мира возложено было императрицею на Потемкина, отправившегося в Яссы, где должен был открыться конгресс. Тем временем Безбородко приходилось защищаться от новых, лично против него направленных интриг берлинского двора. По этому поводу он жаловался в письме к другу своему, графу С. P. Воронцову: «Более двух лет мы держали в Берлине Алопеуса. Он нам не пособил ничем и вместо нашего эмиссара, кажется, служит агентом Пруссии. - Все случившееся прежде вы сами знаете, но вот новое доказательство его надежности! Алопеус прислал к ее величеству письмо герцогиня Курляндской, которая сообщает за конфиденцию план, ей предлагаемый, выдать дочь свою за принца второго Оранского avec une succession éventuelle du duché de Courlande и требует на то согласия Государыни. Чухонец (Алопеус) видно присоветовал герцогине и меня интересовать преласковым ее письмом, которое он же препроводил с своим. Государыня дает ей ответ, от всех беспристрастных одобряемый и который большому мужу, Пруссиею обладающему, не полюбится. Я учтиво ее светлости отвечаю, ссылаяся на письмо Государыни, а Алопеусу делаю свой комментарь, за который его протектор весьма на меня гневается. Ваше сиятельство представить не можете какую конфузию, коммераж и неприятности сей мой старший товарищ (Остерман) в деле мешает. Если бы я в деле не решился дождаться только мира и потом или вовсе от службы отстать или, по крайней мере, как Салтык говаривал: из гусар в карабинеры на рекреацию, т. е. быть обер-гофмейстером и титулярным министром в Совете, или лучше сказать почту читать; то бы уже от одного сего убрался от иностранного департамента. Утешением мне служит, что Государыня сама видит из сокровенных особливо каналов, что чужеземцы многое знают от каких-либо у него неверных людей и жалуются, что члены моей канцелярии дики, неприступны и в особой сфере обращаются».

Внезапная кончина Потемкина грозила прервать в самом начале переговоры о мире с Турциею. По получении о том известия в Петербурге, Совет был собран в чрезвычайное заседание, и Безбородко доложил ему, «что осмелился представить Ее Величеству готовность свою отправиться в Яссы для руководства и произведения мирных переговоров в действо чрез уполномоченных покойного фельдмаршала, которое представление Ее Величество изволила признать за благо». Напутствуя его, Императрица писала ему: «Да управит Всевышний путь ваш и да поможет вам свершить подвиг ваш ко благодарности нашей и на добро отечеству». Безбородко вполне оправдал надежды и пожелания Екатерины. Он прибыл в Яссы 4 ноября 1791 г., а уже 29 декабря (9 января 1792) мирный договор был подписан, благодаря проявленной русским главным уполномоченным твердости, в соединении с замечательною дипломатическою ловкостью и искусством. По Ясскому миру подтверждались все условия Кайнарджийского трактата и сверх того уступался России с крепостью Очаковом край между Бугом и Днестром, на побережье которого воздвиглась Одесса. «Труды и искусство» - так благодарила государыня графа Александра Андреевича - «какое вы оказали руководствуя сею негоциациею, благополучным успехом увенчанною, а равно и усердие полномочных наших суть такие деяния, коими вы оправдали в полной мере нашу к себе доверенность, явили отечеству знаменитую услугу и приобрели по всей справедливости вящее к себе наше благоволение, которого несумненные доводы на деле увидите». Вместе с сим Императрица пожаловала Безбородко орден св. Андрея и 50 тысяч рублей деньгами.

Но по возвращении в Петербург, Безбородко не нашел уже своего прежнего положения при Дворе. В его отсутствие место его, как ежедневного докладчика Императрицы по всем важнейшим делам, занял П. А. Зубов, вследствие чего он в продолжение всего 1792 г. находился «в весьма неприятной роли, которую составляет в публике». Это побудило его в половине 1893 г. представить Екатерине «к собственному Ее Императорского Величества прочтению» записку, в которой, напомнив о своих заслугах и о последней, самой важной из них, - заключении Ясского мира, он жаловался на уменьшение к нему расположения Государыни. «Не могу скрыть пред Вашим Величеством - писал он - пользуясь дозволением Вашим быть пред вами откровенным, что вдруг нашелся я в сфере дел толь тесно ограниченной, что я предаюся на собственное Ваше правосудие: сходствует ли она и с степенью от Вас мне пожалованною и с доверенностью каковою я прежде удостоен был?» Императрица поспешила успокоить своего министра, заверив его, что все дела ему открыты по-прежнему, но присовокупив однако: «что я сама пишу, в том отчетом не обязана». Утешением Безбородко должны были служить новые блестящие отличия, пожалованные ему в день празднования Ясского мира, 2 сентября 1793 г.: похвальная грамота, масличная ветвь из бриллиантов, для ношения на шляпе, стоимостью в 25000 рублей и обширные поместья.

Вскоре после того, и вероятно не без участия Императрицы, произошло между Зубовым и Безбородко не только примирение, но и сближение, последствием чего были новые Высочайшие милости последнему. При бракосочетании великого князя Александра Павловича с принцессою баденской Елизаветой, Безбородко назначен служить шафером невесте, тогда как шафером у жениха был брат его, великий князь Константин. Неделю спустя граф Александр Андреевич произведен в обер-гофмейстеры. Тогда же он снова вступил в заведование дипломатическими делами и сохранил его до самой кончины Государыни. При его участии приняты все меры к усмирению смуты в Польше, и под его руководством ведены переговоры, приведшие к упразднению самостоятельности Речи Посполитой и к третьему ее разделу. За этот последний крупный успех Екатерининской политики Безбородко получил 50 тысяч рублей единовременно и пожизненную пенсию в 10 тысяч рублей.

Труды, понесенные графом Александром Андреевичем на дипломатическом поприще, как они ни велики и почтенны, далеко еще не исчерпывают по истине изумительную деятельность этого государственного человека. Он привлекался ко всем наиболее важным делам и по внутреннему управлению Империи. В качестве главного директора почт, он произвел в почтовой части существенные преобразования и улучшения, придав ей значение финансовой регалии, исправив пути сообщения, устроив почты ямскую, легкую и тяжелую. В разное время мы видим его заседающим в комитетах, учрежденных для приведения в порядок финансов, разрабатывающим вопросы об учреждении заемного и ассигнационного банков, о водяных коммуникациях, о переселении ногайских орд, о воссоединении униатов в Западном крае, о заведовании императорскими театрами, о мерах против неурожаев и многие другие. К этому следует прибавить многосложные занятия его по отправлению должности секретаря Императрицы, должности, которую он сохранил за собою до конца ее жизни. Он сам писал к отцу своему по этому поводу: «Меня вся публика и Двор видят яко первого ее секретаря, потому что через мои руки идут дела Сената, Синода, иностранной коллегии, не выключая и секретнейших, адмиралтейские, учреждения наместничеств по новому образцу, да и большая часть дел собственных». Вполне справедливо поэтому замечает Н. Г. Устрялов, «что редкое из внутренних учреждений в Империи было издаваемо без совета и поправок Безбородко». По исходящим книгам его канцелярии видно, что число актов, подписанных Государынею, доходит до 14572, а 9651 письмо подписаны Безбородко с объявлением Высочайшей воли. Из них 894 акта вошли в Полное собрание законов. Все манифесты Императрицы с 1776 по 1792 г. составлены Безбородко, его же рукою писано 387 Именных указов Правительствующему Сенату. Из его канцелярии исходили указы и рескрипты разным правительственным местам и лицам, а также бесчисленные письма Безбородко с объявлением воли Государыни. Наконец, чрез него же восходили на рассмотрение Императрицы важнейшие уголовные и тяжебные дела. После этого, всем понятными становятся слова одного из писем Екатерины к своему неутомимому сотруднику: «тысячу и одну вещь я имею с тобою переговорить ежедневно». Необходимо упомянуть и о почетных должностях и званиях, которые занимал Безбородко: благотворителя с.-петербургского опекунского совета, члена Российской академии и почетного любителя Академии художеств.

6-го ноября 1796 г. скончалась Екатерина. Император Павел возложил на Безбородко, вместе с генерал-прокурором, графом Самойловым, и в присутствии великих князей Александра и Константина, разборку и запечатание государственною печатью всех бумаг, находившихся в кабинете покойной Императрицы. Граф Александр Андреевич исполнил это поручение к полному удовольствию Государя, выразившего ему свое благоволение производством его в первый класс. При этом Павел сказал своему любимцу Ф. В. Ростопчину: «этот человек для меня дар Божий». Милости и внимание нового Монарха не могли однако уменьшить скорби Безбородко об утрате его благодетельницы, скорби неутешной и единогласно засвидетельствованной современниками.

Хотя вице-канцлеру графу Остерману и было пожаловано звание канцлера, но Безбородко с первых дней царствования Павла сохранил первенствующее значение в иностранной коллегии. Он был назначен, совместно с князем Куракиным, уполномоченным по заключению договора с Мальтийским орденом, - делу, близко принимаемому к сердцу Государем, за что в первый день нового 1797 г. Павел пожаловал ему бриллиантовый крест и звезду Андреевского ордена, те самые, которые он сам носил со дня первой своей свадьбы. Но награды, дарованные Безбородко в день коронования Императора, на время пребывания в Москве поселившегося с Императрицею в его доме, превзошли и числом, и значением все милости, когда-либо полученные им от Екатерины. Безбородко был возведен в княжеское Российской Империи достоинство, с титулом светлейшего, получил драгоценный перстень и богато украшенный бриллиантами портрет Государя, а также 10 тысяч душ крестьян в Орловской губернии, 6 тысяч душ по собственному выбору и 30 тысяч десятин в губернии Воронежской. Щедроты Павла распространились и на близких родственников Безбородко. Род его включен в число русских графских родов, мать его произведена в статс-дамы и пожалована кавалерственною дамою ордена св. Екатерины большего креста. Московский дом, в котором останавливался Государь, приобретен в казну за 670000 рублей, а взамен подарено ему пустопорожнее место на Яузе, у Николы в Воробине. Наконец, вскоре после коронации князь Безбородко, по увольнении Остермана в отставку, возведен в высшее звание в Империи: государственного канцлера. Один из всех министров Екатерины, Безбородко до конца дней своих сохранил постоянную милость и расположение ее преемника. В продолжение двух последних лет он оставался единственным главою нашего дипломатического ведомства. Политическою программою его в этот период его деятельности было - мир со всеми державами, не исключая и революционной Франции. «Для сего» писал он 2-го июля 1797 г. другу своему, графу A. P. Воронцову, - я настоял, чтобы, посылая графа Данина в Берлин, снабдить его полною мочью и самым проектом трактата с республикою французскою, тем паче, что и вновь Берлинский двор того постоянно требует по желанию самих французов. Сие секретно и сделано; авось либо Бог даст мне под конец министерства еще миром отвратить бурю, которая теперь была бы гораздо посильнее». Частью уклонение Императора Павла с этого мирного пути, частью же тяжкие телесные недуги побудили князя Александра Андреевича «искать спасения в покое моральном и физическом». С этою целью, в конце 1798 г., он обратился к одному из ближайших к Государю лиц, князю П. И. Лопухину, с письмом, в котором просил исходайствовать ему за болезнью увольнение от всех дел. Но Император Павел не согласился на это и лишь разрешил отпуск за границу для лечения. Отпуском этим Безбородко не пришлось воспользоваться. Болезнь его в начале весны приняла опасный оборот. Разбитый параличом, он умер в Петербурге на руках любящего племянника, графа В. П. Кочубея и верного друга, графа П. В. Завадовского; похоронен он в Александро-Невской Лавре.

Князь Александр Андреевич Безбородко среди современников своих представляется крупною и характерною личностью Отличительною чертою его блестящей карьеры было то, что успехами своими он обязан был не столь обычному в ту эпоху фаворитизму, а исключительно государственным трудам своим, по достоинству оцененным Императрицею, Его блестящие дарования были всецело посвящены служению России, служению, ознаменованному крупными результатами. Как то часто бывает у сильных натур, готовый работать без устали Безбородко был не прочь и повеселиться. Щедро награжденный Императрицею он жил на широкую ногу, любил пиры и веселье, и, не будучи женат, слыл за великого поклонника женской красоты. При необыкновенных его способностях, изумительной памяти, такой род жизни не наносил ущерба его обширной государственной деятельности. Но не одною роскошью и хлебосольством поражал Безбородко современников; он отличался художественным вкусом и составленная им коллекция картин и художественных предметов, приобретенных в особенности во время революционного разгрома Франции, считалась богатейшею и тогда едва ли не единственною в России. К его чести служат хорошие отношения его к лучшим людям своего времени. Не говоря уже о неизменно благосклонном расположении к нему Екатерины, он в молодости сумел заслужить покровительство графа П. А. Румянцева, а в зрелом возрасте заручиться поддержкою всемогущего Потемкина. Тесная дружба связывала его с братьями Воронцовыми, графами Александром и Семеном Романовичами, с которыми он во все продолжение своей жизни поддерживал деятельную переписку. Представители тогдашней литературы, Державин и Хемницер, фон Визин и Капнист, Новиков и Радищев, находили в нем просвещенного мецената и, в случае надобности, ходатая за них перед престолом. Он был также в отношении к своим родителям и родным примерно почтительный сын, любящий брат и задушевный родственник, а любовь свою к Малороссии, посреди которой он родился. распространял на всех земляков своих, уроженцев этого края. Но прежде всего, он был русским человеком в полном и самом возвышенном значении этого слова, беспредельно преданным своим Государям, пламенно любившим отечество, ревностным к его величию и славе. Он гордился тем, «что» - как он любил выражаться - «при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Григорович, «Канцлер А. А. Безбородко в связи с событиями его времени». - Сборник И. Р. И. О. - Архив кн. Воронцова. - Исторические журналы: «Русский Архив» и «Русская Старина». - «Лицей кн. Безбородко».